Господин Фицек

На углу стоял полицейский. Мартон подошел к нему. За ним — весь отряд ребят.

— Господин полицейский, — сказал мальчик, — та собака, вон та, которая сидит, укусила меня. Что мне делать?

Огромный полицейский взглянул на мальчика и пожал плечами.

— Побей собаку!

Мальчики вернулись к собаке, собираясь выполнить приказание представителя власти, но собака встретила их злобным рычаньем. Ребята беспомощно кружились вокруг пса. Мартон сказал брату:

— Пишта, беги к полицейскому и скажи, что, если мы ее побьем, она снова начнет кусаться.

Пишта побежал и через минуту прибыл обратно.

— Он сказал, чтобы мы привязали ее к фонарю, тогда она не сможет кусаться.

В чьем-то кармане тут же нашлась веревка. Осторожно поглаживая беспокойного пса, они обвязали ему шею веревкой и повели к фонарю. Ребята двигались так серьезно и решительно, как будто они вели приговоренного на казнь. Собака, весело помахивая хвостом, шла за ними.

Ее привязали к фонарю и начали бить. Пес лаял, выл, прыгал, но его сдерживала веревка, а ребята продолжали колотить его.

Из руки Мартона шла кровь. Ребята пошли в больницу Рокуш, и там врач в белом халате перевязал руку мальчику.

— Где собака? — спросил он.

— На площади Калвария, — сказал Мартон. — Но мы ее как следует побили. Господин полицейский велел.

Врач заворчал:

— Дело не в этом. Где собака?

— Не знаю, — сказал Мартон.

— Так разыщи ее и завтра вместе с ней пойди в институт Пастера. Вот тебе адрес, на. Понял? Если собака бешеная, то… Понял?..

Испуганный Мартон в сопровождении Пишты побрел обратно на площадь Калвария. Рука мальчика вспухла. «Сколько неприятностей может причинить такой пес! — думал Мартон. — Никогда больше не буду играть с собаками».

По Карфенштейновской улице маршировали солдаты. Играл духовой оркестр. Но ребята даже не обратили на него внимания. На площади Калвария они остановились у фонаря. Собаку уже, видимо, кто-то отвязал, только веревка болталась по ветру.

Мартон подошел к постовому полицейскому, спросил, не видел ли он собаки. Но теперь на посту был уже другой полицейский, и этот ни о какой собаке понятия не имел. Что же еще они могли сделать?.. Пришлось идти домой.

— Папе нельзя говорить. Смотри не проговорись, Пишта, а то мне здорово влетит. — И для верности прибавил: — И тебе тоже.

— Не скажу, — ответил Пишта.

С бьющимся сердцем раскрыл Мартон дверь. Дома уже собирались лечь спать. Он быстро съел ужин. При мутном свете керосиновой лампы он так держал руку, что родители не заметили перевязки. Мальчик снял штаны, залез в постель и, накрывшись одеялом, снял куртку. Утром ему удалось таким же способом одеться. Во время завтрака он спросил у матери:

— Мама, если человека укусит собака, что с ним будет?

— С кем? — спросила мать.

— Да с человеком, — нетерпеливо ответил мальчик.

— Ну, если собака не бешеная, так ничего.

— А если бешеная?

— Тогда и человек станет бешеным.

«Хорошенькое дело!» — подумал Мартон, но спросить, что делается с бешеным человеком, он уже не посмел.

В школе он показывал ребятам перевязанную руку.

— Укусила бешеная собака, — говорил он гордо.

Затем отпросился у учителя и пошел на улицу Ракош в институт Пастера. По дороге — чудесное майское солнце играло в уличной пыли — он рассмеялся и, оттопырив губу, подумал: «Ну да еще, что я, дурак, беситься-то!»

В большом зале, на стене которого висела карта с обозначением городов, где имеются институты Пастера, ждали больные: румынские крестьяне в расшитых рубашках, словаки в белых штанах, венгерские крестьяне в рубахах с широкими рукавами. За окном слышался страшный собачий лай.

Певучее настроение Мартона улетучилось вмиг. Он долго ждал. Наконец очередь дошла и до него. Сестра, взяв его за руку, ввела в большой зал, где за ширмой, обтянутой белым полотном, сидел врач. Сняли повязку с кисти, и врач, ничего не спрашивая, прижег три ранки ляписом.

Мартон зашипел от боли.

— Ну-ну-ну! — сказал врач. — Где твой отец?

— Дома.

— Почему он не пришел с тобой?

— А он работает!

— Свинство! Пока не придет твой отец, я тебя лечить не буду. Что за безобразие такое! Ребенка кусает собака, а отец и в ус не дует. Скажи отцу, чтобы завтра пришел. Можешь идти!

«Я лучше взбешусь, чем ему скажу», — решил Мартон по дороге домой.

Газетчики на улице выкрикивали имя Блерио. «Если бы этот Блерио не приехал, то собака не укусила бы меня», — подумал Мартон.

— Как ты держишь руку? — спросил г-н Фицек. — Что с твоей рукой?

— Ничего, — смутился Мартон.

— Покажи, если ничего! — крикнул на него г-н Фицек.

Мартон с горечью на лице протянул руку и рассказал о том, что случилось. И отец его даже не тронул.

«Никогда его не угадаешь», — подумал Мартон, когда отец заявил, что на следующий день сам проводит сына в институт.

— Так ты поэтому спрашивал нынче утром о бешеной собаке? — улыбнулась мать, — Я вчера вечером никак не могла понять, почему он снимает сначала штаны и только потом куртку… Ну, сынишка, дурачок ты!

На другой день отец пошел с ним в институт. За ширмой на столике в стаканчиках стояла светлая жидкость.