Господин художник

После ужина и незамысловатой беседы, все разошлись по своим шатрам, на которые им указали. Сергей занял свой. Перед шатром развивался его красный флаг, а на двери висел его круглый щит. Посреди шатра также горел огонь, за очагом размещалась ложе, приготовленное для красного мага, а ближе ко входу два, более скромных, для его оруженосцев. Подойдя к своей постели, художник с большим удовольствием скинул всю одежду на пол и прыгнув на кровать, закутался в одеялах, подушках и всем, что до этого было аккуратно разложено на ней. Монахи собрали его одежду и развесили ее на крючках шкафа, если его можно так назвать, этот ящик больше напоминал сундук, поставленный на попа, хотя и украшен он был красивой резьбой и по углам обит золотом. Но все это великолепие не интересовало Сергея, сегодня он просто устал, а попав в теплое помещение и порадовав свой желудок вкусной едой, имел только одно желание, – спать. Одно обстоятельство придавало небольшой дискомфорт, огонь в очаге. Пламя металось в разные стороны и нарушало своим беспокойством бархатную сонливость шатра. Посмотрев на пламя, художник подумал, о том, как хорошо бы, было, если огонь успокоиться и уменьшится в объеме. Как по заказу, все подчинилось его желанию. Огонь стал совсем маленьким и слегка потрескивая поленьями, больше не мешал Сергею погружаться в мир иллюзий и сновидений.

А художник, не обратив никакого внимания на очевидную силу своей магии и сославшись на то, что в шатре прекратился сквозняк, вот и огонь притих, спокойно заснул.

Во сне ему в очередной раз привиделся уже знакомый коридор, весь залитый красной эмульсией. Люди в безумной очереди, идущие друг за другом и смотрящие себе по ноги, с пустыми глазами. Только в этот раз, он не шел со всеми, то и дело упираясь в спину шедшего впереди. Сегодня он сидел на высоком, красивом стуле, чем-то напоминающим трон. Красный балахон, укрывал его тело, а огромный капюшон, закрывал почти пол лица. Люди с пустыми глазами, один за другим, проходили мимо, и исчезали за его спиной, уходя в другой, следующий, еще не знакомый ему коридор. Из-за надвинутого на глаза капюшона, не видел он их лиц, да и не хотел он их видеть. Понимая, что это ему просто снится очередной бред, стал спокойно ждать его завершения. И тут, как-то невзначай, как-то совсем нечаянно, среди пододвигающейся толпы, ему показалось, что видит он знакомый силуэт. И когда силуэт оказался рядом, он приподнял край капюшона. Проходя мимо него, из толпы смотрел он сам, как в тот первый раз, когда он бредил и первый раз очутился в коридоре перед этим самым высоким стулом – троном.

– Я, наверное, должен тебе сказать, что ждал тебя? – Спросил Сергей у себя самого, стоявшего в толпе. – Немного странно, но когда я был на твоем месте, то мог задавать вопросы тебе сидящему на этом стуле. Ведь на этом стуле, скрытый глубоким капюшоном сидел ты? А кому мне теперь вопросы задавать? Хотя признаюсь, ответы ты давал более чем странные.

– Ответы сродни хозяину. Они странны ровно настолько, насколько странен я, а значит и ты. Ведь отрицать смысла нет, что мы, это и есть одно целое, просто под разными углами мировоззрения. – Отвечал ему художник из сна.

– Ну не совсем согласен. – Запротестовал Сергей из реальности. – Судя по тому, что это ты идешь в толпе, значит вопросы есть у тебя. А как мне на них отвечать? Боюсь, я тебе не помощник.

– Не переживай, я задам тебе те вопросы, которые ты продолжаешь игнорировать. А ответы для тебя будут более чем очевидны.

При этих словах Сергей очутился в теле того Сергея, который стоял в очереди. И как-то, не понятно почему задал вопрос. – А как так получилось, что как только я захотел, то огонь в очаге уменьшился? Хотя может мне это и показалось.

Задав вопрос, Сергей опять оказался в теле художника, сидящего на высоком стуле, и готовым уже отвечать на заданный ему вопрос. Может это и напоминало игру в шахматы одним человеком, где игрок, сделав ход, разворачивал доску и начинал неистово думать за только, что враждебные для него фигуры.

– Мне кажется, что ты задаешь просто пустые вопросы. Но ради общего прикола, отвечу, -это была твоя, а вернее наша сила, или назовем ее магией, как будет угодно.