Господин мертвец. Том 2

Дирк вздохнул. Он догадывался, что разговор начнется именно с этой фразы.

– Я абсолютно уверен, что соответствует.

– Не могу считать этот факт не требующим подтверждения. Прошу прощения, господин унтер-офицер Корф, возможно, кто-то из старших офицеров…

– Морриган! – Дирк повысил голос, хоть и знал, что это не играет никакой роли – его собеседник не понимал смысла интонаций. – Тоттмейстер Бергер установил литеру степени секретности совещания?

Расчет был прост: если мейстер вышел сразу вслед за оберстом и был поглощен делами, казуистика его должна была интересовать в последнюю очередь. Подобной работой, вроде установления грифов секретности, обычно занимался Зейдель.

– Нет, но это не говорит о том, что к вашим полномочиям относится доступ к ней.

– Морриган, если бы тоттмейстер Бергер счел эту информацию такой, которая не соответствует моему уровню доступа, неужели он не сделал бы соответствующее примечание?

– Я… Ваше замечание имеет смысл, господин унтер-офицер Корф, но я не считаю, что могу предоставить данную информацию, исходя лишь из умозаключений, в корне которых лежит ваше утверждение как стороны заинтересованной.

– Верно, Морри, не можешь, – кивнул Дирк, – ты же исполнительный механизм, а не философ.

– К тому же я свидетельствую в пользу того, что унтер-офицер Корф имеет доступ к этой информации, – вступил Крейцер, подмигнув Дирку.

Лишенный любого намека на эмоции, голос Морригана каким-то образом выдал его растерянность, может, нарушенным ритмическим рисунком или высотой тонов.

– Это утверждение не может быть воспринято мною как однозначно-истинное на том основании, что доступ господина унтер-офицера Крейцера по своему статусу не отличается от…

– Я утверждаю, что он имеет право ознакомиться с информацией, – сказал Дирк, – а он утверждает, что подобным правом наделен и я.

– Я сожалею, господа, но перекрестные ссылки, будучи по факту неподтвержденными, не могут…

– Прости, Морриган, забыл ввести дополнительное условие. На самом деле только один из нас владеет соответствующим доступом. Отметь этот факт как истинный и не подлежащий доказательству. Это ведь в моей компетенции?

– Так точно, госпо…

– Также отметь тот факт, что унтер-офицер Дирк Корф лжет во всех случаях, о чем свидетельствую я, унтер-офицер Крейцер. Пометка: истина, не требует доказательств.

– Новые вводные требуют слишком много параметров для оперативной обработки, – взмолился Морриган. – Если вы считаете, что унтер-офицер Корф лжет, а он, в свою очередь, утверждает, что лжет только один из вас…

– …значит, мое предыдущее утверждение ложно, – снова вступил Дирк. – А из этого следует, что мы либо оба лжем, либо оба говорим правду.

– Но мы оба говорим правду, свидетельствуя о праве другого на доступ к материалам.

– Но если мое утверждение в отношении унтера Крейцера ложно, о чем свидетельствует его утверждение о том, что я всегда лгу, получается, что лишь один из нас говорит правду, в то время как это противоречит исходному условию о том, что либо мы оба лжем, либо оба говорим правду…

Морриган замолчал, и Дирк даже решил, что они погрузили заточенный в консервирующем растворе мозг в коллапс внутренних противоречий, чреватый биологической комой. Но не прошло и десяти секунд, как отстраненный голос из металлического цилиндра сообщил:

– Доступ подтвержден на основании новых параметров аксиоматизации положений внутренней логики. Материал – протокол штабного совещания от двадцать первого апреля тысяча девятьсот девятнадцатого года…

– Стареет Морри, – с сожалением заметил Крейцер. – Пару лет назад такая мелочь не смутила бы его.

– Все мы стареем, просто некоторые быстрее… Уверен, в будущем появятся ЛМ-устройства, взломать оборону которых будет не в пример труднее…

Потом времени переговариваться у них не осталось, потому что холодный голос Морригана обрушил на них заложенную в его библиотеках информацию. Он выдавал ее ровными порциями, с размерностью грызущего ленту пулемета, не делая пауз, не обозначая интонаций, не меняя тона, отчего реплики говорящих звучали неестественно и сухо, как если бы говорили не живые люди, а полустершиеся символы древних барельефов.

Оберст фон Мердер: Ваши выходки становятся все несноснее, господин магильер. Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что подобная срочность не делает вам чести. Не говоря уже о том, что это место кажется мне неподходящим для проведения какого бы то ни было совещания.

Тоттмейстер Бергер: Совещание проведем здесь, это решенный вопрос. Я бы с удовольствием дал возможность присутствовать на нем всей штабной своре, если бы не считал, что на повестке стоит вопрос чрезвычайной важности. И срочности. Позволить себе лишние уши мы не можем. Поэтому я и пригасил вас сюда в сопровождении лишь нескольких наиболее доверенных лиц.

Оберст фон Мердер: Я ваше приглашение принял, хоть и буду, конечно, жалеть об этом. Ваш посыльный сообщил, что дело экстренное.