Господин мертвец. Том 2

– Я уже понял, что вы зовете не вина выпить… – пропыхтел Хаас, закатывая рукава кителя. – Кто вам нужен? Тоттмейстер Бергер? Фон Мердер? Кайзер Вильгельм?

– Нет, – медленно и спокойно сказал Дирк, – мне нужен лейтенант двести четырнадцатого пехотного полка Генрих Крамер.

Глава 4

«Нет, – возразил пятилетний я, упиваясь открывшейся мне истиной, слишком простой, чтобы быть понятой взрослыми. – Я не хочу умирать. Я только загляну туда одним глазком, а потом сразу вернусь домой».

Леонид Барский, «Последний пионер мертвого леса»

Свой пикельхельм Крамер нес в руке, не обращая внимания на редкий грохот снарядов. Человек, проведший на фронте столько времени, сколько провел он, без труда мог различить в грохоте канонады те опасные нотки, которые сами заставляют тело броситься в укрытие. Крамер даже улыбался, словно шел по бульвару в тени деревьев, а не перебирался от одной воронки к другой, иногда перепрыгивая остовы гнилых бревен и остатки проволочных заграждений.

– Хорошая погода нынче, – сказал он вместо приветствия. – Я уже боялся, что схвачу в этой сырости артрит или траншейную лихорадку.

– Хорошая, – подтвердил Дирк, пожимая протянутую ему ладонь, удивительно теплую, – только слишком много металла в воздухе. Я слышал, лебенсмейстеры утверждают, что это может плохо сказаться на здоровье.

– Только при передозировке, мой друг. Уверен, в старости мы с вами будем часто ощущать нехватку этого самого металла, грея старые кости у камина. О… простите.

– Ничего страшного, я и сам частенько об этом забываю. С другой стороны, в этом есть и плюсы. Я никогда не буду болеть подагрой или старческим слабоумием.

– Вы оптимист.

– Никогда этого не скрывал. Человек, который из-за одной только смерти становится пессимистом, всегда им и был. Как дела в штабе?

Крамер поморщился.

– Ничего интересного. Стараюсь проводить там поменьше времени. И без того есть чем заняться. Гоняю своих ребят, натаскиваю новичков. Мне отдали сорок человек в штурмовую команду. Фон Мердер знает, что штурмовики ему крепко пригодятся… Месяца через два, смею надеяться, эта команда будет похожа на полноценный отряд.

– Думаете, у нас есть два месяца?

– Не знаю. Французы наглеют с каждым днем. Разведка докладывает о пополнениях едва ли не каждый день. И еще прибыли танки.

– Много?

– Акустическая разведка говорит о двух «Сен-Шамонах» и минимум шести «Рено». Видимо, наши французские друзья решили, что здесь пролегает Линия Гинденбурга[8].

– Они сейчас тоже следят за нами. И как только убедятся, что гнала их отсюда собственная трусость, а не сорок тысяч сверкающих крупповских штыков, потребуют реванша. Вы же знаете этих французов, они настойчивы, как окопные блохи, и всегда пытаются взять свое. Если где появились, уже не выведешь, если не спалишь все подчистую.

– Фон Мердер, кажется, считает, что сможет удержаться.

– Дорогой Генрих, здесь сам Сатана с адским воинством не сможет удержаться, когда на наши головы полетят снаряды тяжелых гаубиц, – убежденно сказал Дирк, глядя, как лейтенант, дурачась, подкидывает свой пикельхельм. – В нашей ситуации даже самый убежденный оптимист начнет готовить план отступления.

– У нас нет рубежа для отступления. Если французы прорвут здесь фронт, остановить их будет чертовски сложно. У Генерального штаба нет достаточно ресурсов, чтобы выделить силы для фланговых контрударов в попытке стабилизировать фронт. Сейчас все смотрят на юг, юг решает все…

Они укрылись в неглубокой старой траншее, оставшейся здесь, вероятно, еще с прошлогодних боев. Сейчас уже никто не смог бы сказать, кто ее выкопал. Но Дирку хватало того, что она укрывала их от шальных осколков, изредка гудевших над землей.

– Вы нашли? – спросил он кратко, как только они оба очутились в укрытии.

Крамер ответил не сразу – несколько секунд вертел в руках свой шлем, вытирая с него невидимую грязь.

– Да, – сказал он наконец, – нашел.

Судя по его тону, он нашел не то, что надеялся.

Дирк молча ждал, и лейтенанту пришлось продолжить.

– Три километра к юго-востоку от ваших траншей. Там остатки старых укреплений в бывшей роще. Мы нашли его там.

– В каком он состоянии?

– В… плохом. В достаточно плохом, чтобы первый человек, нашедший его, лишился чувств, словно девчонка. Они накинули вашему мертвецу веревку на шею. Подобрались в темноте. Я их сам когда-то этому учил. Лучший способ снять французского часового, подобраться поближе – и бечевку на шею… Рывок, голосовые связки в спазме, дыхания не хватает… И можно тащить куда угодно или удавить на месте.

– Ромберг не кричал. Его бы услышали. А ведь мертвеца невозможно задушить.