Господин Музыка

Конь увернулся от королевы и начал метаться по полю, белый, как будто сияющий изнутри. Он ловко сбил вражеского пехотинца, потом метнулся в самую гущу врагов и могучими копытами разбил боевую башню, с которой как горох посыпались лучники со стрелами. Наша королева (боже мой, как непривычно это звучит!) вырвалась вперед, размахивая сверхоружием, и черный, как смоль, боевой слон погиб под ее ударами. А потом я отвернулась, чтобы не видеть, как черный всадник отрубил моей королеве голову…

Битва продолжалась, я не заметила, как позади меня оказался боевой слон, и я бросилась бежать, чтобы он не пронзил меня своим бивнем. Шварц бросился за мной следом – милый Шварц, ты и здесь не оставляешь свою госпожу… Я подняла голову посмотреть, далеко ли слон – и тут я увидела.

Сначала я подумала, что это облако в небе – так неожиданно было то, что я увидела высоко над головой. Но чем больше я смотрела, тем больше понимала – он есть.

Молодой, худощавый, нервный, с бесцветным пушком над бесцветными губами, и глаза у него вправду были кофейные, красивые, в него можно было бы влюбиться, если бы я не любила своего короля. Он смотрел на нас сверху, с неба, нервно кусая губы, а потом он вытянул вперед руку, морщинистую, с длинными ногтями, и указал ею на слона, и слон ринулся на нас…

Я уже знала, что будет дальше. Если я сейчас брошусь под ноги слону, то Шварц сможет зарубить проклятую животину, и мы хоть ненадолго отсрочим свою погибель, хоть ненадолго продлим надежду на победу, хотя какая тут победа, без королевы мы – ничто…

Мне бы пробраться во вражеский стан, схватить сверхоружие, вернуть былую мощь…

А потом громадная ножища слона рухнула мне на голову, и небо раскололось на тысячу кусков…

Было больно. Даже сейчас, когда я очнулась и поняла, что не погибла, было больно, и голову разрывали горячие молнии. Странно, что битва кончилась так быстро, и что новая битва не началась – так было редко, очень редко. Я поняла, что даже не знаю, чем закончилась битва, и кто победил, и где теперь мой король, я не хочу верить, нет, я не хочу верить, что он убит. Я попыталась встать, силы оставили меня, я упала на тонкую подстилку, снова уткнулась в нее руками, приказала себе подняться. Кто-то сидел возле меня, кажется, кто-то из солдат, и мне хотелось, чтобы это был Шварц, а не сумасшедший Глашкин. Конечно, Глашкин тоже принесет мне воды и перевяжет мои раны, но все же…

Но все же, как тяжело приходить в себя в солдатской казарме…

– Вам лучше? – спросил пехотинец, и голос был незнакомый.

– Да… все хорошо. Где мой король?

Я уже не могла назвать его своим супругом, но он бы и оставался моим королем.

– Наши убили его на пятой минуте боя. С одной стороны его поджимала наша королева, а с другой стороны пехотинец, и еще на подходе был всадник.

– Вы… убили своего короля? – я почувствовала, что у меня нет слов.

– Вашего короля, сударыня.

Я подняла голову, посмотрела на пехотинца – и все перевернулось внутри, когда я увидела черный мундир, и черную каску, и черный меч на бедре, и черные сапоги. Поодаль топтались два коня, они тоже были черными, кто-то в аспидном плаще быстро прошел по коридору казармы, и исчез. Мне стало страшно – страшно не от того, что могли со мной сделать, а просто от того, что я попала в плен. Пленных никогда не брали, мы убивали в бою и погибали в бою, но никто никогда не скручивал нам руки за спиной и не уводил в плен.

– Вставайте, светлая королева. Позвольте предложить вам вино, и наша королева просила накормить вас ужином.

– Королева? Вы назвали меня королевой?

Я оглядела свой белый мундир – кажется, только слепой мог увидеть в чумазом пехотинце королеву. Да еще и так учтиво говорить с ней.

– О да, мы же знаем, что случилось у вас. Ваш супруг разгневался и разжаловал вас в рядовые.

– А вы неплохо осведомлены. Ваши шпионы работают отлично.

– Позвольте принять это как комплимент, – он фальшиво улыбнулся.

Я увидела, что он смотрит на меня, как на диковинное животное: наверное, так же смотрели бы мы на черного пехотинца, если бы взяли его в плен. Он жестом указал мне на накрытый столик, я качнула головой, показывая, что не хочу есть. Голова трещала по швам, я чувствовала, что не смогу есть как минимум неделю, не смогу смотреть даже на миндальные пирожные, не говоря уже про мясо, которое дымилось на столе. Хотелось пить, и не вина, а воды, много, много воды, но тошнота была сильнее жажды.

– Если вы не голодны, то король и королева приглашают вас на аудиенцию.

– Большое спасибо, – я отряхнула свой мундир и зашагала вперед по коридору, стараясь держаться прямо. Только бы не шататься, не падать, еще не хватало, чтобы эти смуглые, почти черные руки поддерживали меня под локоть, еще не хватало опираться на эти плечи под вражескими мундирами. Хотя бы здесь нужно показать себя настоящей королевой, пусть даже мой король больше не зовет меня госпожой…