Господин Музыка

Легко превращать резцами

Допитую чашу в чашку,

Весь мир заплескать цунами…

Но проще – воспеть ромашку.

Подражание Хлебникову

Злыни листвели когдаво

Черношмарками торчат.

Снег кружавит величаво,

Завевает зимний сад.

Из навея слышны стоны

Черноострых сторых ветл,

Но беливит неуклонно,

Досерея зимнесветл.

Изморозя зазвенело

Черноледно-зимний сад,

Снег доволен, сделав дело,

И не требует наград.

***

Возятся в мураве мыши

На поле военной славы,

С шуршанием едет крыша

Со второй башни Справа.

Может быть, кто-то слышит

Эхо былой забавы,

Духом боевым дышит

Вторая башня, что справа.

Ветер знамя колышет,

И гнет в черепице травы.

С каждым годом все выше

Встает над башней Дубрава.

БАЛЛАДА

Трактир и тишь. За лесом волки

Завыли в жуткий унисон.

А здесь молчат. С дубовой полки

Свисает паутинный лён.

В камине сыро, но искринка

Таится в щёлке уголька.

Стучит в окно в тиши рябинка,

Стучит, как твердая рука

Утопленника в лунном свете.

Туман, как море, хлынул в грязь.

Шмыгнет лисица, стихнет ветер,

На дне садовом затаясь,

И путник, тишиной укрытый,

Придя кабаньею тропой,

Дверь отворил, как в склеп забытый,

Сливаясь с общею толпой.

Стоят столы и много люда.

Всё в полуночном колдовстве.

Кто спит, кто бодрствует покуда,

А путнику не по себе.

«Скажи, откуда ты явился?» —

Его спросили. Он молчал.

Спросили снова. Он смутился

И головою покачал.

Но в третий раз вопрос промолвлен.

Тогда он начал разговор:

«Мне мраком ночи путь условлен.

Я был охотником с тех пор,

Как стал ходить. На лис с дробовкой,

Едва восток займет заря,

В леса шагал. Найду плутовку —

Патрон уходит не зазря.

Да только – не было печали —

Наш князь трубил военный сбор.

И тишь дубрав уж столь мила ли,

Сколь яркий город, светлый двор?

Учился я в пехоте драться,

Науку марша постигал,

Знал как «в ружье», куда равняться,

И по мишеням попадал.

Тут, словно ураган измены,

Пришел указ: дружину снять.

Куда деваться? В лес? В селенье?

Перед быками маршевать?

Мой голод рос, мой плащ трепался,

И черных мыслей круговерть

Тянула в омут, где плескался

Весь адский взвод, и маршал – смерть.

Тот город, Стратфорд-на-Злотани,

Был полон шаек воровских.

Что тати – братья, в нем не тайна,

Там каждый был петле жених.

А мне твердили: будь упертым,

Копи на гроб, покуда жив.

Да не пошли бы они к черту,

Благочестивые ханжи?

Была мне школой хитрость лисья,

В казармах был я первый плут.

И дом, что я решил обчистить,

Засов с охраной не спасут!

Дела поправились, и знанье

Как целиться и как стрелять

Давало средств на пропитанье

(Жаль только долю отдавать).

Узнав в безвременье об этом,

Похоже, дьявол был не рад,

И черти, в париках надетых,

Рядили долго, как мне в ад

Поглаже вымостить дорожку.

Тоскуя о душе моей,

Дарили фарта понемножку,

Чтоб завладеть остатком дней.

Они-то дали мне наводку

На дом, где проповедник жил.

Глубокой ночью, в новых шмотках,

Готовый вылить кровь из жил

Любых охранников на месте,

Скользил я в дрёмной тишине.

И тут – о, это дело чести

Молчать о том, представшем мне!

Оно… она! Не опишу я

Тот взгляд, тот призрачный смешок,

Звенящий златом поцелуя

С которым мне явился рок!»

Запнулся путник, и продолжив,

Поднялся с места и шагал

Среди столов. А голос, ожив,

На продолжении упал.

«Я не посмел коснуться взором

Того, кто счастлив, и ее.

Отвел глаза. Я был лишь вором,

Любовь и нежность – не мое.

Ушел, не взяв ни золотого.

С тех пор куда глаза глядят

Бреду сраженный. Нету слова,

Чтоб описать душевный спад…

О город Стратфорд-на-Злотани!

Не мне ты назначал свой блеск.

Открыв просторы для мечтаний,

Кидал к ногам пустую лесть

И мишуру дарил венками,

Покуда, в страстной маете,

Другим за этими замками

Жизнь открывалась в полноте!»

Гость прослезился и, замолкнув,

Скользил как тень среди столов.

Дверным замком он звучно щелкнув,

Приподнял тишины покров.

И растворился столь безмолвно

В туманной вязкой синеве,

Что там, где ходят в травах волны,

Он будто утонул на дне.

Пропел петух, лисой щадимый,

Пробили звонкие часы.

Люд потянулся за златыми —

Глядь, опустели калиты!

И там, где бродит зверь в тумане,

Где тропы тянутся к горам,

Рассказ про Стратфорд-на-Злотани

Не раз добудет куш ворам.

Григорий Кабанов

Охотница Лейзи

Рёв ветра пробит насмерть залпом раскалившихся орудий. Разводы кислого порохового дыма растворяются и меркнут, пронизываемые росчерками искр. Поражённая цель падает на клетчатое поле битвы и в агонии бьёт кожаными крыльями.

– Таймсы повсюду! – кричит худенькая девушка.

Золотистые локоны развеваются в воздухе, когда она оборачивается к своим спутникам. А затем меняет магазин своей штурмовой винтовки, яростно передёргивает затвор (тонкие руки, напрягаясь, выпячивают жилы и вены). Полосатые колготки, платье с бантом на спине, туфли – она так похожа на Алису из сказки. Но её зовут Лэйзи, и она вновь палит из автомата в крылатых существ, налетающих со всех сторон.

Её друзья не могут говорить. Было бы смешно, если б они были способны воспроизводить членораздельные звуки. Они общаются иначе: строчками на чёрном выпуклом мониторе, заменяющим им головы.

«Почему ушёл Ким?»

Выпустив очередной магазин в рой крылатых существ, Лэйзи обернулась и с раздражением прочла послание.

– Пришло его время.