Господин Пруст

Его встречи происходили, главным образом, за пределами квартиры, и все еще оставался обширный круг знакомств, поскольку многие искали общения с ним. Обычно съезжались на  званые обеды к «Ларю» или в «Риц», или же сам он приглашал гостей в отдельный кабинет. Но поскольку у него все было связано с творчеством, многие из них лишь мимоходом забавляли его, не представляя собой сколько-нибудь серьезного интереса.

Однажды князь Антуан Бибеско, всегда знавший обо всем, отвез г-на Пруста на какой-то званый обед, чтобы познакомить его с Пикассо, о котором тогда уже начи­нали говорить. Это было не то в «Крийоне», не то в «Рице», но неважно. В два часа ночи все трое поехали в мастерскую смотреть картины. Возвратившись домой, г-н Пруст рассказал мне:

—     Это испанский художник, который пытается делать кубизм. И он постарался описать, на что это похоже, а потом сказал:

—     Признаюсь, я мало что в них понял. По всей видимости, картины Пикассо нисколько его не затронули, и он никогда больше не упоминал о них. Рассказывали еще, что г-н Пруст был на званом обеде, где присутствовал Джеймс Джойс, но он даже не вспомнил про него.

Он очень любил одного банкира, Анри Гана, за его ум и утонченную вежли­вость. Этот банкир принадлежал к тем редким людям, которые раз или два обедали у него на улице Гамелен. Они были очень близки, и эта близость проявилась и в тра­гической гибели г-на Гана: через два дня после похорон г-на Пруста он поехал на охоту и по несчастному случаю был убит зарядом дроби, оставшимся в его ружье. Выстрел поразил бедренную артерию, и остановить кровотечение так и не удалось.

Из новых близких знакомств того времени я знала писателя Поля Морана и его будущую жену княгиню Сузо.

Поль Моран сразу же очаровал г-на Пруста не только тонкими суждениями о его книгах, но и занимательными рассказами. Он был великим путешественником еще по своей службе при посольствах, где познакомился с князем Бибеско, а уже от него получил аккредитацию при г-не Прусте.

Когда он впервые побывал у нас на бульваре Османн, г-н Пруст спросил о моем впечатлении.

—     Он чуть-чуть какой-то китайский, но вид у него неплохой. Я имею в виду лицо, в нем есть что-то китайское.

Г-н Пруст засмеялся:

—     Пожалуй, вы правы, он изящен, как мандарин[11].

Поль Моран познакомился с княгиней Сузо через братьев Бибеско. Она была дочерью очень богатого румынского банкира и уже замужем, хотя ее мужа никто не видел. Жили они в красивом особняке на авеню Шарль-Флоке, неподалеку от Марсова Поля. Но когда началась война и трудности с жилищами, она переехала в «Риц», где снимала для себя апартаменты. Именно тогда Поль Моран и пришел вместе с ней к г-ну Прусту.

Это была очень умная и интересовавшаяся литературой и искусствами жен­щина, да еще с похвальным стремлением завоевать в Париже репутацию, привлекая к себе все, что тогда, в условиях войны, было самое лучшее.

Не знаю, то ли она сама захотела познакомиться с г-ном Прустом, то ли из-за рассказов о нем Поля Морана, который, впрочем, всегда говорил о ней как о великой его почитательнице. Г-н Пруст даже согласился принять ее и обедал вместе с ними.

Я прекрасно помню, что в тот вечер он велел вызвать для него парикмахера.

—     Приготовьте все как можно скорее, Селеста. За мной должен заехать г-н Моран вместе с одной особой, и мы поедем обедать к «Ларю». Это румынская кня­гиня, он очень хочет познакомить меня с нею.

К десяти часам приехал Поль Моран с этой дамой. Я доложила г-ну Прусту.

—     Пожалуйста, пусть входят.

—     Он вместе с дамой.

—     Это та, о которой я вам говорил, княгиня Сузо. Ну, и что она такое?

—     Скорее малого роста, с прямой шеей, в небольшой шляпке на ленте. Одета в черное, как при трауре. Я бы не поручилась, что она не старше его... (Морану не было тогда еще и тридцати). С вашего позволения скажу еще, что она не поражает элегантностью, но, на мой взгляд, очаровательна, как маленькая японская ваза.

Ему всегда нравилась эта игра в портреты.

—     Ну ладно, посмотрим!

Я пошла за Полем Мораном, и они поболтали пару минут, а княгиня ждала их у входа. Потом все трое уехали. Когда г-н Пруст вернулся, сразу было видно, что он доволен проведенным вечером.

И почти сразу после этого они стали очень часто встречаться с княгиней. Тогда у него была эпоха «Рица», он часто обедал в этом ресторане, который, несмотря на войну, закрывался очень поздно. Он даже заходил к княгине, для чего я заранее звонила по телефону спросить разрешения. Она была из тех, кто плохо различал го­лоса:

—     Это вы, Марсель?

—     Нет, княгиня, это Селеста.

Ей, как и некоторым другим, казалось, что я слишком хорошо одеваюсь. После какой-то незначительной операции г-н Пруст отправил меня к ней с большим буке­том Цветов. При следующей встрече она сказала ему:

—     Селеста просто невозможна. Мало того, что она говорит по телефону вашим голосом, у нее еще и слишком элегантные наряды. Вы не должны позволять ей этого.