Господин Зима

– Так ты не поможешь мне? – Аннаграмма сердито уставилась на Тиффани, и вдруг её взгляд смягчился, что было совсем на неё не похоже. – Эй, с тобой всё хорошо?

Тиффани моргнула. Когда твой собственный голос эхом отдаётся у тебя в голове, приятного мало.

– Слушай, у меня и без тебя работы полно, – промямлила она. – Может, другие девочки… тебя выручат?

– Не хочу, чтобы они знали! – Лицо Аннаграммы перекосилось от ужаса.

Колдовать она умеет, подумала Тиффани. Просто в ведьмовском ремесле ничего не смыслит. Она наломает дров. И сломает жизни людей.

Тиффани сдалась.

– Ладно, может, я смогу выкроить немного времени. В Тир-Ньян-Ягг не так уж много работы по дому. И я всё объясню остальным. Они должны знать правду. Возможно, они согласятся помочь. Ты быстро учишься. Наверное, за неделю-другую хотя бы основы осилишь.

Тиффани наблюдала за Аннаграммой. Эта девица ещё и раздумывает, соглашаться ли! Всё равно как если бы она тонула, ей бросили верёвку, а она стала жаловаться, что цвет неподходящий.

– Ну, если они будут только помогать мне… – сказала наконец Аннаграмма, просветлев лицом.

То, как она умудрялась превратить в своей голове то, что есть, в то, что хочется, вызывало даже некоторое восхищение. Ещё одна сказка, подумала Тиффани. В этом вся Аннаграмма.

– Да, мы будем помогать тебе, – вздохнула Тиффани.

– Может, мы скажем людям, что вы просто учитесь у меня? – с надеждой спросила Аннаграмма.

Говорят, когда чувствуешь, что вот-вот сорвёшься, – досчитай до десяти. Но с Аннаграммой десятью не обойдёшься, тут нужны числа побольше – миллион, например.

– Нет, – сказала Тиффани. – Думаю, такого мы говорить не будем. Это тебе надо многому научиться.

Аннаграмма открыла рот, чтобы возразить, но заметила, какое у Тиффани сделалось лицо, и передумала.

– Э-э, да, – пролепетала она. – Конечно. Э-э… спасибо тебе.

А вот это было неожиданно.

– Наверное, девочки согласятся помочь, – произнесла Тиффани. – Если ты сядешь в лужу, о нас тоже станут думать хуже.

И тут, к своему изумлению, она увидела, что Аннаграмма плачет.

– Просто… просто не очень-то верится, что они мне и правда подруги.

– Не люблю я её, – сказала Петулия, стоя по колено в свиньях. – Она зовёт меня свинской ведьмой.

– Но ты ведьма и работаешь со свиньями. Получается, что ты свинская ведьма, – заметила Тиффани из-за порога.

Большой свинарник был полон свиней. Шум стоял почти такой же невыносимый, как запах. Снаружи шёл снег, мелкий, будто пыль.

– Да, но она произносит это так, словно я не столько ведьма, сколько свинская, – возразила Петулия. – Стоит ей открыть рот, мне начинает казаться, будто я сделала что-то не то.

Она махнула рукой перед носом ближайшей свиньи и прошептала несколько слов. Глаза хавроньи съехались к носу, пасть приоткрылась, и Петулия ловко влила туда внушительную порцию лекарства из бутылки.

– Нельзя же бросить её, чтобы училась на своих ошибках, – сказала Тиффани. – Кто-нибудь может пострадать.

– Но мы-то будем ни при чём, верно? – заметила Петулия, потчуя следующую свинью.

Она сложила ладони рупором и, перекрывая свинячий гвалт, крикнула мужчине, который делал что-то на другом конце свинарника:

– Фред, здесь всё!

Петулия выбралась из загона, и Тиффани увидела, что подол её платья заткнут за пояс, а под платьем у неё штаны из толстой кожи.

– Что-то свиньи с утра расшумелись, – сказала Петулия. – Похоже, у них сегодня игривое настроение.

– Игривое? – не сразу поняла Тиффани. – А… да.

– Прислушайся, и даже отсюда услышишь, как боровы ревут в своём свинарнике. Весну чуют.

– Но ещё даже Страшдество не прошло!

– Страшдество послезавтра. Мой отец говорит, что весна дремлет под снегом. – Петулия вымыла руки в ведре с водой.

«И никаких “эмм”, – заметил Дальний Умысел. – За работой Петулия не “эммкает”». За работой она знает, что делает. Держит голову высоко. Когда она работает, она главная».

– Послушай, мы ведь уже знаем, что дело плохо, и если теперь не попытаемся помочь, то сами будем виноваты, – сказала Тиффани.

– Опять ты про Аннаграмму… – Петулия пожала плечами. – Ладно, после Страшдества я, наверное, смогу навещать её где-то раз в неделю и учить самому простому. Довольна?

– Уверена, она будет очень благодарна за помощь.

– Уверена, что нет. Ты остальных девочек спрашивала?

– Пока нет. Я подумала, если они узнают, что ты согласилась, их будет проще уговорить.

– Ха! Что ж, попробовать и правда стоит – хотя бы для очистки совести. Знаешь, я раньше думала, что Аннаграмма очень умная, ведь она знает много мудрёных слов и умеет творить всякие выпендрёжные заклинания. Но что она может, если ей приведут больную свинью? Да ничего!

Тиффани рассказала о борове госпожи Повали. Петулия содрогнулась:

– Нет, такого допускать никак нельзя! На дерево, говоришь? Пожалуй, я попробую заскочить к Аннаграмме уже сегодня ближе к вечеру. – Тут она вдруг испугалась. – Госпоже Ветровоск всё это наверняка не понравится. Стоит ли влезать в свару между ней и госпожой Увёрткой?

– Но мы ничего плохого не делаем, мы поступаем правильно, – сказала Тиффани. – Да и вообще, что она нам сделает?