Господство

Дорога на винный завод была усеяна мусором и обломками, но до самых ворот мертвых тел им не попалось. Вначале Пенелопа не обратила серьезного внимания на штабеля каких-то предметов, уложенных на обочине дороги. В последние несколько дней они видела много трупов, так что, можно сказать, пригляделась. Но тут было нечто совсем другое, искаженное, неправильное, причем всех цветов: красного, зеленого, голубого, пурпурного. Она более внимательно присмотрелась из окна машины к телам и увидела, что некоторые из них… изменены, переделаны. Вон там мужчина с телом лягушки, женщина, у которой вместо рук клешни омара, ребенок с хоботом и бивнями слона. Многие из мертвецов были окровавлены, но столько же — без единого пятнышка. Они лежали, свернувшись в эмбриональных позах, или изогнутые под какими-то странными, необычными углами. Видимо, эти люди умерли в разгар свершавшейся с ними метаморфозы, которая и стала причиной их смерти.

Именно то, как они умерли, тревожило ее больше, чем само убийство. Она отвернулась и начала смотреть только прямо.

В отличие от первой ночи никаких толп фанатов Диониса у ворот винного завода не было, никто здесь не пил и не веселился.

Увидев впереди заводские здания, она вытерла о джинсы вспотевшие от напряжения ладони. План Холбрука был до смешного прост: она должна будет вывести здесь из строя все, что возможно, а затем Холбрук с Кевином втащат ящики с горючим материалом в главное здание и подожгут. Холбрук рассчитывал, что пламя распространится достаточно быстро, что вино — ведь это же все-таки спиртное — будет гореть хорошо, и огонь успеет охватить основные жизненно важные объекты прежде, чем фанаты это обнаружат. Во всяком случае, они должны успеть добежать до машины и уехать.

Вообще-то Пенелопе план казался неумным, даже кретинским, но ничего лучшего сама она предложить не могла, поэтому согласилась.

Девушка посмотрела в окно налево. На палки, которыми подпирали виноградные лозы, были надеты скальпы женщин и мужчин. Их длинные волосы развевались на ветру над голыми ветвями. На проводах, натянутых между стойками, болтались обрывки ярко раскрашенной гофрированной бумаги.

Луг теперь подступал к самому винограднику, который был в шесть или семь раз больше прежнего. Алтарь и каменная статуя Диониса, находившиеся в дальнем конце луга, почти у самых деревьев, теперь оказались в центре, и их можно было видеть даже отсюда. Деревья были вырваны с корнями, как если бы никогда здесь не существовали. Везде только одна трава — от кромки виноградника и до вершины горы. И ни одного деревца, ни куста.

И тут появились безумные.

Хлынули как из крана, приведенного в действие движением их машины. С горы, из просветов между деревьями — отовсюду на луг устремился сплошной людской поток. Ей казалось, что там, на месте бывшей ярмарки, народу было очень много, но по сравнению с этой Лавиной то количество казалось ничтожным. Ее сердце начало отчаянно колотиться.

Пенелопа подумала, что эти безумные, посланные Дионисом или матерями, явились, чтобы их уничтожить и спасти винный завод. Но когда эти люди замедлили движение, а затем и вовсе остановились, она поняла, что эти безумные даже и не подозревают об их присутствии.

Они собирались на праздник. На праздник урожая.

Даже само это слово больно отдалось во всем ее теле. Они собираются устроить торжество в надежде на хороший урожай, призывая тот день, когда можно будет начать сбор винограда. Она не знала, откуда ей это известно, но сущность менады, скрытая в ней, захотела к ним присоединиться.

Машина остановилась перед автостоянкой, Холбрук съехал в сторону, круто повернул и припарковался под деревом, лицом к улице так, чтобы они при необходимости имели возможность быстро отъехать.

Учитель открыл дверь машины.

— Давайте все сделаем быстро.

Там, в отдалении, Пенелопа слышала пение. Тысячи голосов гармонично переплетались. Она стояла рядом с машиной, приросшая к месту, смотрела на виноградник и простирающийся дальше луг, а Холбрук и Кевин, не мешкая, принялись разгружать багажник.

С той позиции, которую она занимала, все выглядело, как сцена на рок-концерте. Что-то вроде огромного Вудстока. «Именно такое это производит впечатление», — подумала она. Тысячи людей пели, соединившись в светлом товарищеском братстве. В счастливом порыве они исполняли античный греческий гимн, который часто пели ее матери, когда она была маленькой. Люди стояли рядом, обняв друг друга за плечи, и покачивались в такт музыке.

Только…

Только вокруг этой толпы красными пятнами выделялись растерзанные тела недавно убитых, кровавые останки мужчин, женщин, детей и домашних животных, которые были беспорядочно разбросаны вокруг. О них забыли и не обращали внимания, будто это был какой-то мусор вроде пустых бумажных стаканчиков и оберток от бутербродов, оставшийся от; огромного скопления людей.

На вершине горы несколько женщин — видны были лишь одни их силуэты — занимались тем, что разрывали на части нечто, напоминавшее останки мертвой лошади.