Госпожа

Это место ничем не напоминало модные клубы, по которым я ходила вместе с Иветтой, но хипстеры Лондона или Манхэттена наверняка пришли бы в восторг. Если не считать стоявших у входа допотопных стиральных машин и жуткого туалета, в подвале все было как везде, разве что красные тканевые обои были аутентичными, без тени иронии. Народ мне сразу понравился: от большеглазых свингеров из пригорода и случайно забредших сюда мажоров из благопристойного Парижа до чудаковатых трансвеститов, одетых как заблудшие библиотекарши, доблестно замаскировавшие щетину старомодным тональником, в блестящих туфлях сорок пятого размера на огромном каблуке — этим ребятам тяжело выжить в наше время, когда для того, чтобы доказать, что ты свой, надо отрезать себе член. В целом ощущение было довольно депрессивное, но и это меня вполне устраивало.

Заведение, конечно, больше напоминало бордель, чем настоящий клуб-партуз: несколько довольно нервозного вида менеджеров среднего звена в дешевых костюмах пытались сторговаться со стайкой жеманных гомиков, которые надували губки и строили из себя недотрог у барной стойки. В общем, я не удивилась, когда мой клиент к ним присоединился, — вид у него был соответствующий. Через некоторое время он извинился перед друзьями и удалился в «темную комнату» с моложавым парнем, нервно вертевшим на пальце обручальное кольцо, но все-таки нерешительно последовавшим за моим клиентом за бархатный занавес. Не прошло и десяти минут, как они вышли, и к этому времени я узнала, что старина «Оливье» имеет запасы «Мэйкерс Марк». Неизвестный партнер моего клиента тут же испарился — наверняка сел за руль какого-нибудь там «рено» и с чувством вины поехал домой в свой скучный пригород. К тому же мне хотелось еще выпить. Может быть, даже напиться. В принципе я могла попробовать войти в эту роль: никогда не считала себя достаточно дисциплинированной для того, чтобы стать алкоголичкой, но, с другой стороны, в моей жизни было столько дерьма, о котором отчаянно хотелось забыть хотя бы на время.

Потягивая виски, я гадала, что связывает Гиша и этого мальчишку. Гиш работал на Баленски и, скорее всего, Ермолова, дела у него явно идут неплохо, раз он может позволить себе квартиру на острове Сен-Луи, мальчики-проститутки явно в его круг общения не входили. Во время моей первой встречи с Баленски в то лето, которое я провела на яхте Стива, я наслушалась разных сплетен о его личной жизни — слухи о вечеринках с мальчиками, которые олигарх устраивал на своей вилле в Марокко. Может быть, Гиш — гей, ну и что? Россия печально известна отсутствием толерантности к сексуальным меньшинствам, но здесь-то Франция. Я заказала еще один виски, снова без ничего.

Необходимо срочно узнать, кто рассказал Ермолову о моем прошлом. О том, что картина у меня, Казбич ему уже наверняка сообщил, но я не собиралась отдавать свой единственный козырь, пока не разберусь с этой историей. Попытаюсь вернуть картину — меня либо убьют, либо сдадут в полицию. Связь этого мальчишки с Гишем — моя единственная зацепка. Уже давно я не ощущала себя настолько беспомощной, и виной этому Ермолов — Ермолов, который решил, что я недостаточно хороша для его коллекции! Теперь вдруг у меня в руках оказывается единственная по-настоящему нужная ему картина. Интересный ход, правда? Третий шедевр, который дополнит две работы Боттичелли в его коллекции. Мысль о том, что я доставила ему столько неприятностей, конечно, немножко грела мне душу и льстила моему самолюбию. Да кто он такой, этот Ермолов?! Какое право он имеет меня недооценивать?! Не он один умеет быть безжалостным! Разнюнившись, я даже помянула Элвина, допила виски, но, видимо, слишком разволновалась, сильно схватила бокал, он выскользнул у меня из руки и разбился о барную стойку. Капелька янтарной жидкости упала на колено.

— Разрешите вас угостить? — произнес чей-то голос за спиной.

Обернувшись, я увидела молодого мужчину примерно моего возраста, с бородой. От него несло капустой. Меньше всего мне сейчас хотелось оказаться в «темной комнате», поэтому я вежливо отказалась, попытавшись улыбнуться. Неожиданно обнаружила, что это мне не удается, и попробовала осторожно сползти с барного стула, кажется, не самым грациозным образом. Парень любезно подал мне сумочку, пока я приводила себя в порядок, но все равно он меня утомил, а может, я просто устала от себя самой.

— Ну я это… Пойду, пааажалуй, покурю! — с трудом выговорила я, метнулась к двери, с трудом сдерживая в себе рвущийся наружу виски.

Мне все же удалось добежать до улицы, и там меня вывернуло прямо в канаву под невозмутимым взглядом старика-араба.

17