Госпожа

— Он сказал, что ему придется уехать, но сначала он хочет увидеться со мной! Может, утром придет? — предположил Тимоти.

— Вполне возможно.

Мы пошли в отель «Ибис» рядом с площадью Италии, где я сказала Тимоти зарегистрировать номер на свое имя и дала ему наличные. О том, сколько у меня осталось денег, думать не хотелось. Как всегда, мы старались уважительно относиться к пространству друг друга, рухнули прямо в одежде на огромную двуспальную кровать на приличном расстоянии, но заснуть ни у него, ни у меня не получалось. Возможно, потому, что я не выпускала из рук пистолет. За тонкими жалюзи начали мелькать фары первых ранних пташек, в ожидании рассвета я попыталась еще раз просчитать ситуацию. Я сказала Казбичу, что Караваджо у меня. Изначально картину должен был забрать Гиш. Можно сказать Гишу, что она у меня, и предложить вернуть, а взамен потребовать сообщить мне имя человека, который выдал меня Ермолову. Кто же это мог быть? Я ворочалась с бока на бок под тонким одеялом, изнывая от беспомощности. В голове всплывало одно имя за другим. Как там у Бродского? В эпоху тренья скорость света есть скорость зренья? Чертовы русские! Маша мертва. Юрий в Париже. Он явно искал Гиша. Так, может быть… Черт!

— Тимоти! Вставай! Надо срочно вернуться туда!

19

В восемь утра еще не до конца рассвело, но на бульваре уже было полно машин. Таксисты стояли вдоль тротуара в ожидании клиентов. Мы побежали к реке. В воздухе стоял запах утреннего Парижа: из кондитерских разливался аромат маслянистой выпечки, а из гастронома, который только что открылся, пахло острым сыром. Через двадцать минут мы уже были на Анжуйской набережной, шурша листьями каштанов, а за нами постепенно светлело небо. Темные воды Сены пенились, волны заглушали шум машин у Отель-де-Виль, но, разумеется, то и дело раздавались недовольные гудки автомобилей и ругань пытающихся вывернуть на площадь водителей. Поэтому сначала глухой звук, похожий на очень громкий хлопок, как будто кто-то хлопнул дверьми фургона или такси или резко затормозил на перекрестке, не показался нам странным. Мы даже не остановились, просто взглянули на дорогу. Потом кто-то закричал, какая-то женщина дико завизжала, а дальше все было как в кино, только на ускоренной перемотке: пешеходы бросились бежать, увлекая нас за собой. Крики продолжались, звук стихал лишь на долю секунды, когда женщина делала вдох, а потом снова начинался истерический визг. Я решила, что кого-то сбила машина, возможно, им нужна помощь, и тут Тимоти вдруг остановился, и я увидела, что его вспотевшее лицо исказилось от шока и ужаса.

— Что такое? Ты в порядке?

Он остановился как вкопанный и молча показал в ту сторону, откуда доносились крики. И тут я поняла, почему не узнала звук. Раньше я никогда не слышала, с каким звуком тело падает на набережную из окна шестого этажа.

— Это дом Эдуарда? — глухо прошептала я, но он только показывал пальцем на дом, не в силах вымолвить ни слова. — Пойдем, пойдем!

Схватив Тимоти за рукав, я потащила его мимо собиравшихся рядом зевак, которые громко обсуждали произошедшее. Кто-то фотографировал тело на телефон, мужчина встал на колени и попробовал прикрыть тело своим пальто, еще один неловко пытался обнять кричащую женщину. Я успела разглядеть темный рукав пиджака и золотые часы на запястье. Наверное, Тимоти узнал часы. Он замер с вытянутой рукой и беззвучно шевелил губами. А как еще он мог узнать любовника, если голова Гиша взорвалась, словно тыква, от удара о мостовую?

Струя крови текла в водосток. Кричащая женщина, видимо, проходила мимо в момент падения — она была вся с ног до головы в крови, словно наклонилась над фонтаном. Даже аккуратно уложенные с утра волосы были забрызганы багровой жидкостью. Некоторое время никто из нас не мог двинуться с места в шоке от увиденного.

Вокруг меня все как будто происходило в замедленной съемке, а вот мысли мои крутились с обратно пропорциональной скоростью. Значит, три момента. Первое: я оказалась права. Второе: мы опоздали. Третье: если Гиш прыгнул сам, скорее всего, в квартире никого нет. Если же его вытолкнули, то этот человек вряд ли еще там — в царившем вокруг хаосе будет легко пробраться в квартиру незамеченными. Я бросилась к двери, волоча Тимоти за собой, первый этаж, второй…

— Куда? На шестой? — спросила я, хотя и так знала ответ.

Тимоти рассказывал мне о том, какой там потрясающий вид. Ступеньки покрывал плотный красный палас со старомодными латунными креплениями. Мы молча поднялись на шестой этаж, Тимоти дышал с трудом. Двойные двери в квартиру 5A были слегка приоткрыты. Значит, Гиш не выбросился из окна. Я осторожно толкнула дверь, заглянула в холл с паркетным полом, откуда две двери вели в остальные комнаты.

— Здесь никого нет, не бойся, — прошептала я, хотя на самом деле не была на сто процентов уверена.

Тимоти все еще смотрел прямо перед собой совершенно отсутствующим взглядом, будто его хватил удар. Я встряхнула его, и он безвольно поднял на меня глаза.