Госпожа

С замирающим сердцем я повернулась к компьютеру и позвонила в международный терминал автобусного вокзала. Автобус до Белграда отправлялся в восемь, на него мы уже не успевали, но я надеялась, что смогу взять билеты на следующий рейс, в одиннадцать. Когда доберемся до Сербии, можно будет попробовать снять деньги с моей карты, а сейчас, пока Казбич еще близко, лучше не рисковать. Потом я развернула ноутбук камерой к стене, чтобы никто не смог определить наше местоположение, и набрала по скайпу номер Йованы, руководителя «Ксаок коллектив» в Белграде.

Кандидат наук, Йована специализировалась на искусстве эпохи Возрождения и с готовностью смирилась с тем, что сама так и не стала художником. Она утверждала, что не смогла бы даже сделать набросок полицейского, но зато прекрасно разбиралась в новых технологиях и маркетинге. Она руководила кооперативом, который был организован по принципу старинных конвейерных мастерских Италии: придумывала концепции, художники претворяли их в жизнь, а прибыль делили пополам. Своего рода сербский Дэмьен Хёрст, только гораздо умнее и с интересным пирсингом на лице. Мы с ней познакомились в павильоне Македонии на биеннале, где «Ксаок» выставляли огромную версию одного из своих коллажей, какие потом делали и для меня: тридцатиметровые лоскутные одеяла с ручной вышивкой, украшенные иконами и крошечными жестяными чайниками. Я с первого взгляда влюбилась в нее. Она одинаково хорошо разбиралась как в факторах колебания рыночных цен и пороге сопротивления, так и в том, как фламандское изобразительное искусство повлияло на религиозные фрески Восточной Европы, и я, беседуя с ней, узнала много нового. Когда я была еще юной и наивной и работала в «Британских картинах», то впала в полный шок оттого, что бесценные шедевры используют исключительно как способ инвестиций, но Йована смотрела на вещи куда тоньше и без тени высокомерия. Она трезво оценивала рынок — он всегда был, есть и будет, — но верила, что и в этом новом мире есть место для красоты и оригинальных идей, даже если их, как правило, приходится внедрять исподтишка, по-партизански, чтобы клиент ничего не заметил.

Она не отвечала, поэтому я включила автодозвон и стала собирать вещи. Разобрала пистолет — выкину по частям, пока будем в дороге. Если все получится так, как я задумала, то оружие мне больше не понадобится. С третьего раза Йована наконец-то ответила. На экране появилось ее лицо, с пирсинга в брови свисал крошечный пластмассовый Майкл Джексон. Сообщив Йоване о том, что скоро буду в Белграде, я спросила, над чем сейчас работает «Ксаок».

— О-о-о, Элизабет, ты себе не представляешь! — воскликнула она, и я сразу вообразила, как она потирает руки от предвкушения. — Настоящий пир души! Подожди, сейчас скажу, как это правильно называется — абджект-арт.

— Абджект-арт?!

Рвота, дерьмо, кровь, резня, расчлененка. Эти работы должны вызывать отвращение и тем самым бросать вызов нашему отношению к красоте. Как бы то ни было, продается хорошо. Или же это может быть вульгарная погоня за сенсацией, не примечательная ровным счетом ничем, кроме своей поразительной банальности, а это уже не так хорошо продается.

— Прям на грани! У меня есть видеозапись, жуть вообще, трахеотомию сняли в живую! Замиксуем с фотографиями порноизнасилования, из темной сети, а потом это видео пустим в маленьких телескопах…

Ладно, допустим, Йована. Темная сеть, порноизнасилования, вас понял.

— Ой нет, не в телескопах! — всплеснула руками она. — Слушай, как называются эти штуки, которые поворачиваешь, смотришь, а там такие узоры из цветного песка?

— Калейдоскопы?

— Точно! А потом мы их положим в подарочные коробки и навалим туда кучу маленьких игрушек. — Она наклонилась вперед, чтобы показать, как Майкл исполняет свою знаменитую «лунную походку» прямо над ее глазом. — Ты, значит, открываешь крышку, а там рядом лежат очень-очень невинные вещи и настоящая грязь, ну за гранью вообще!

— То есть история про эксплуатацию и про пересмотр понятия греха?

— Отлично сказано! — кивнула она и глотнула диетической колы. — Может, тебе будет интересно взглянуть?

— Обязательно! И еще у меня есть пара предложений: во-первых, ремейк одной старой картины, во-вторых — видеоинсталляция. Вроде такой постановки, как пьеса, с двойниками. Немножко в стиле Синди Шерман.

— Звучит неплохо? Заказчик уже есть?

— Даже два. Ну скорее всего.

— Отлично! Супер, скоро увидимся! Хочешь остановиться у нас?

— Спасибо, может, и да. Было бы здорово своими глазами посмотреть на творческий процесс!

— Да конечно, не вопрос. Ты когда приезжаешь?

— Завтра.

21

Автобус уже бороздил просторы Европы, Тимоти то спал, то смотрел в окно. Я смотрела в окно. Когда мы миновали границу со Словенией, он довольно безразличным тоном спросил у меня, почему мы едем именно в Белград.

— Ну, во-первых, там нас точно не станут искать, — медленно произнесла я.