Госпожа

На одном фото Разнатович позировал рядом со знаменитым русским писателем, на другом — с сотоварищами в их лагере в горах, на третьем — с сигарой и стандартной красоткой в бикини где-то в Сен-Тропе, когда он мог еще спокойно покидать пределы страны. О Разнатовиче писали все иностранные газеты, на него ссылались авторы заумных аналитических статей, одни считали его национальным героем, другие — преступником международного уровня. В английской версии Википедии имелась даже статья про него, где упоминался размер состояния, легально существующие компании, а также его интерес к сербскому народному искусству, особенно к иконам. Он передал бóльшую часть своей коллекции в недавно открывшийся музей в Белграде и, судя по всему, проживал в столице и на данный момент. В принципе можно было потратить на изучение посвященных ему материалов все утро — информации было столько, что хватило бы на диссертацию, но меня интересовали факты, связанные с тем, на чем сделал состояние Баленски.

До легализации своих активов в Европе Баленски занимался торговлей оружием. В клептократической постсоветской России, где различий между бандитами и государством практически не существовало, черный рынок оружия был крайне прибыльным бизнесом. Как без обиняков писал Брюс Иткин и другие конспирологи, война в Чечне изначально служила всего лишь прикрытием для колоссальных продаж оружия за границу, когда государство получило возможность списывать огромное количество оружия, которое подлежало «уничтожению», то есть могло быть продано. Баленски вел дела с Разнатовичем через Казбича. Говорили, что Разнатович занял нынешнее положение именно благодаря торговле оружием. Означает ли это, что Казбич замешан не только в продажах очаровательных пейзажей середины века? Если бы старина Брюс приложил чуть больше усилий, подумала я, то вполне мог бы претендовать на Пулицеровскую премию!

Вопрос в том, кому Казбич сбывал оружие? Единственный, кто сразу пришел мне в голову, — Монкада, но потом я вспомнила о том сицилийском банке! Поэтому я, по обыкновению, обратилась к своему старому другу Рено. Если ты пробиваешь кого-нибудь в «Гугле», это еще не значит, что ты скучаешь по этому человеку. Рено рассказывал мне достаточно много, чтобы я поняла, что речь идет об отмывании денег. Картины — идеальное вложение средств, практически неконтролируемое. Власти могут девальвировать банковские счета, но для девальвации произведения искусства необходимо являться его законным владельцем. Возможно, именно поэтому предметы искусства составляют третий по значимости черный рынок для организованной преступности Италии после оружия и наркотиков. Этот рынок оценивается примерно в восемь миллиардов ежегодно, а Служба охраны культурного наследия — итальянская государственная организация, занимающаяся возвратом украденных произведений искусства, — всего за год смогла обнаружить более шестисот тысяч работ. Вполне возможно, что Казбич был ключевой фигурой в процессе обмена оружия на картины, а Разнатович и Монкада — его поставщиками.

Елена уверена, что у Ермолова есть свои секреты. С Баленски и так все было ясно, но он из старой гвардии, ему уже к восьмидесяти, он и сам практически музейный экспонат, пережиток прошлой эпохи, а вот Ермолов — новое поколение, уважаемый представитель постсоветской элиты. Если он замешан в контрабанде оружия вместе с остальными любителями искусства, то это его уязвимое место! Елена не сможет защитить меня, даже если я отдам ей эту чертову картину, а вот такая информация может спасти мне жизнь. Но как же мне быть? Как подобраться к Ермолову достаточно близко для шантажа и при этом остаться в живых?

И тут в самый интересный момент Тимоти решил проснуться. Несколько секунд он удивленно хлопал ресницами, потом понял, что произошедшее не приснилось ему в страшном сне, и снова заплакал. Я его понимаю, проснуться в «Ибис» — то еще удовольствие. Я налила ему стакан воды, промямлила что-то утешительное и подобающее ситуации, а потом вспомнила о записке, которую забрала со стола Гиша и сунула в карман. Подняв с пола куртку, я достала конверт, протянула Тимоти и стала наблюдать за выражением его лица. Из конверта на кровать вывалилась пачка купюр и высыпались монеты. Тимоти даже не посмотрел на деньги, молча прочитал записку и протянул мне.

Прости меня. Спасибо тебе за радость, которую ты подарил мне. Пожалуйста, возьми эти деньги, попытайся быть счастливым. Ты должен учиться. Знай, что я в тебя верю! Но прошу тебя, уезжай из Парижа, пожалуйста! Э.