Госпожа адмирал (Авиатор 4)

- Седьмого ноября, разве нет?

- Ах, вот ты о чем! - Поняла Лиза. - Так седьмое ноября, это по новому стилю. Но революция-то Октябрьская! Великая Октябрьская Революция!

- Точно! - обрадовалась Мария. - Великая и октябрьская. Смешно! Октябрьская революция в ноябре!

Около дверей кафе выстроилась небольшая очередь, но распорядитель на входе, частично выполнявший функции метрдотеля, а частично - вышибалы, сказал, что это максимум минут на двадцать, и женщины решили обождать. Отошли на пару шагов в сторону, но недалеко, чтобы не потерять свою очередь, закурили и продолжили разговор о пустяках, откладывая главный разговор "на потом".

- Что за памятник? - спросила Мария, кивнув на группу бронзовых мужчин, стоявших "в вольных позах" на низком гранитном постаменте прямо посередине площади.

- Это площадь Восстания, так? - спросила Лиза, пыхнув папиросой.

- Так, - подтвердила Мария.

- Ну, вот! Отсюда и памятник вождям ВРК.

- ВРК - это что? - тут же поинтересовалась Мария.

- Военно-революционных комитет, - покачав головой, ответила Лиза. - Дремучие вы там все, в своем капиталистическом завтра.

- Ну, не всем же дано, - меланхолически улыбнулась Мария. - Ты, может быть, их и по именам знаешь?

- Знаю, - кивнула Лиза. - В школе учили. Антонов-Овсеенко, Подвойский и Садовский от большевиков и два левых эсера - Лазимир и Сухарьков.

- А где же Сталин? - подняла бровь Мария.

- А он-то тут причем? - удивилась Лиза. - Это же руководители переворота, а не члены ЦК или вожди Петросовета. Вон тут и Троцкого нет, и Ленина, и Каменева с Дзержинским. Никого из руководства ВКПб. Но, если тебе так уж приспичило, то вот мы стоим на углу проспекта 25-го октября и улицы Рыкова, а там дальше, между Рыкова и Литейным, как раз улица Предсовнаркома Джугашвили.

- Затейливо, - покачала головой Мария. - Так сразу и не переваришь...

- Да, что, не так-то? - вскинулась Лиза.

- Все не так, - вздохнула Мария. - Но думаю, экскурс в историю моего и твоего мира мы отложим на потом.

И в самом деле, было бы наивно думать, что мир строителей коммунизма и мир победившего капитализма, - как бы ни были они похожи в тех или иных своих проявлениях, - совпадут во всех без исключения подробностях. Одно то, что Советский Союз Лизы Берг успешно пережил системный кризис социализма, в то время, как СССР Марии Бессоновой приказал долго жить, говорило о фундаментальной разнице между этими двумя мирами. Лиза поняла это сейчас со всей очевидностью и не без оснований предположила, что внешнее сходство отнюдь не означает тождества двух явлений, предметов или людей. В конце концов, и нынешняя Лиза Браге была лишь похожа на прежнюю, но ею, на самом деле, не являлась.

***

Поход в кафе оказался хорошей идеей. Посидели, выпили по паре чашек вполне приличного кофе, поели мороженого - ассортимент, правда, ограничивался земляничным, сливочным и шоколадным, - накатили по сто пятьдесят граммов армянского "Ахтамара" КэЭс, поговорили по душам. И вот, кажется, не первый день знакомы и успели уже вдоволь "наприключаться" вместе в разных экзотических местах, а все равно такого откровенного разговора у них еще не было. Трудно сказать, отчего именно теперь, но Лиза вдруг поняла, что может, наконец, рассказать кому-то о том, кто она такая на самом деле и что с ней приключилось во время того давнего уже - как-никак три года прошло - неудачного научного эксперимента. Никому никогда не рассказывала, а перед Марией открылась и даже, что странно, почувствовала от этого своего рода облегчение. Словно гора с плеч и камень с души. Но и Мария не подкачала. Выбор Лизы оказался безупречным. Ее визави умела слушать. И сопереживать, как выяснилось, умела тоже. Умная и опытная, она по достоинству оценила рассказ Лизы и ее откровенность. Где-то посочувствовала, сопереживая, а где-то и позавидовала, - что не грех, - но и то, и другое сделала тактично, можно сказать, элегантно, с естественностью дыхания и без "второго дна".