Госпожа Лафарж. Новые воспоминания

В итоге он был приговорен к изгнанию, а все его поместья оказались конфискованы. Но, поскольку ему было всего лишь двадцать лет, а мать его здравствовала и принадлежавшие ей поместья должны были перейти в его собственность лишь после ее смерти, она выручила от продажи части из них триста или четыреста тысяч франков золотом, которые граф Риббинг положил в чемодан и привез с собой во Францию.

В 1793 году четыреста тысячи франков золотом стоили миллионы: г-н Риббинг купил три или четыре замка и пять или шесть аббатств.

В число этих замков входили Брюнуа, позднее проданный им Тальма́, и Виллер-Элон, сразу же проданный им г-ну Коллару де Монжуи, которым мы займемся позднее и который был дедом Мари Каппель.

Ну а пока поясним, почему г-н Риббинг сразу же продал Виллер-Элон г-ну Коллару; история эта достаточно занимательна, чтобы рассказать ее.

Все эти владения граф Риббинг приобрел, полагаясь лишь на советы своих друзей или своего нотариуса. О Виллер-Элоне, как и о других купленных им поместьях, граф не знал ровным счетом ничего, однако ему говорили о нем как о совершенно очаровательном месте, и потому он решил не только посетить его, но и поселиться там.

В итоге он выехал на почтовых из Парижа, на короткое время остановился в Виллер-Котре, чтобы сменить лошадей, и тотчас же продолжил путь в Виллер-Элон.

К несчастью, момент для того, чтобы оценить все очарование поместья, был выбран неудачно. Мы уже говорили, что замок Виллер-Элон находился в государственной собственности, и местная коммуна передала его товариществу сапожников, изготавливавших башмаки для нужд армии.

Для какой из четырнадцати существовавших тогда во Франции армий, нам неизвестно, но, как и все, мы знаем, что в 1793 и 1794 годах французские солдаты маршировали быстро и много.

В итоге достойные ученики святого Криспина завладели замком, и, поскольку их торопили с изготовлением башмаков, они устроили свои мастерские прямо в гостиных, прихожих, обеденных залах и спальнях, то есть везде, и, дабы облегчить общение, пробили в потолках дыры. В каждой комнате замка, словно в Мамертинской тюрьме, зияла дыра. Если мастера нуждались всего лишь в устном общении, они переговаривались через эти отверстия, не покидая рабочего места; если же им нужно было подняться на верхний этаж или спуститься на нижний, чтобы нанести дружеский визит или прийти с инспекцией, то приставленные к этим отверстиям переносные лестницы избавляли от необходимости подниматься по круговой лестнице.

Понятно, что подобные постояльцы изрядно навредили облику замка, только что купленного графом Риббингом, и никак не вязались с тем, что он ожидал там увидеть; граф крикнул кучеру, что не надо распрягать лошадей, и, не пожелав взглянуть ни на сад, красоты которого ему так расхваливали, ни на рвы и пруд, которые, как его заверяли, изобиловали рыбой, напуганный тем, что предстало его глазам, а главное, тем запахом, что стоял в доме, поспешно вернулся в Париж.

Граф Риббинг, которого я имел честь знать и который на протяжении двадцати лет относился ко мне, как к родному сыну, обладал необычайно философским складом ума и, главное, прелестным чувством юмора; так что он воспринял это неприятное приключение философски и, через несколько дней после своей короткой поездки в департамент Эна, с присущим ему остроумием рассказывал о ней в присутствии г-на Коллара, который в ту пору был причастен к снабжению армии и, вполне возможно, с выгодой для себя поставлял туда те самые башмаки, что изготавливали в Виллер-Элоне; поднаторев в оценке материальной выгоды куда больше, чем благородный изгнанник, г-н Коллар предложил графу выкупить у него замок. Господин Риббинг ответил согласием, и с этого времени Виллер-Элон сделался собственностью г-на Коллара.

По счастью, как мы уже говорили, помимо Виллер-Элона у графа было еще три или четыре замка, где он мог обосноваться.

Он выбрал Брюнуа, который позднее, году в 1805-м или 1806-м, купил у него Тальма́.

Продав Брюнуа, граф поселился в замке Кенси и жил там на протяжении всего царствования Наполеона.

Давайте, однако, не терять графа Риббинга из поля зрения: нам еще предстоит вновь увидеть его в 1819 году в Виллер-Элоне, но уже не как хозяина, а как беглеца, обретшего там убежище.

С родом Риббингов, одним из самых древних и благородных в Швеции, связана трогательная легенда, за пересказ которой, мы уверены, читатели будут нам благодарны.

В 1520 году один из Риббингов поднял восстание против тирана Христиана II, который в ответ приказал обезглавить двух его сыновей — двенадцати и трех лет.

Палач отрубил голову старшему и принялся за младшего, чтобы казнить и его, как вдруг бедный малыш нежным детским голосом промолвил:

— Пожалуйста, не пачкай мне воротник, как ты испачкал его братцу Акселю, а то мама меня бранить будет.

Палач сам был отцом, и у него было двое сыновей точно такого же возраста. Ошеломленный этими словами, он бросил на землю свой окровавленный меч и, вне себя от ужаса, пустился бежать.

Христиан послал вдогонку за ним солдат, и они убили его.

II