Госпожа Марика в бегах

«Дорогой наш казначей, ярый поборник справедливости для угнетенного класса, какие речи он толкал! Как тонко интриговал, как дергал за веревочки сомневающихся, оплетая паучьей сетью всех и вся, связывая узами заговора. Но и на этого великолепного человека нашлась погибель — всеми людьми управляют три вещи — деньги, власть и похоть. Хочешь женщину — пожалуйста, твой брат безвременно покидает этот мир, и вдова, трепетное создание, не в силах справиться с навалившимися тяготами в одиночку, уже греет твою постель. Хочешь власти? Должность покойного к его жене прилагается. Не по наследству, конечно, но разве мало хороших людей вокруг, которые могут оказать и такую услугу? Денег? Так тоже есть. Мало? Боги, так ведь в должности еще не освоился, потерпи немного… Ах, все же наследство… Ну, тут все по закону: старшей дочери по достижении совершеннолетия, ничего не попишешь».

— Ну, тише-тише. Я вижу, менталист расстарался. Понимаю, возможно, это не слишком приятно, но зато вы все видите, все слышите и… чувствуете. Потерпите, немного осталось. И не косите на меня так бешено, вы распугаете дам вокруг. Густав, вы сами это выбрали.

«Верх безрассудства. Эти аристократишки из новых, что привыкли получать все и сразу. Ни гордости, ни чести, одна только спесь. И закономерный итог — общее дело на грани фола».

— Уж простите, что отчитываю как юнца, годы на моей стороне. Когда вы решали личные проблемы за счет Общества, то должны были отдавать себе отчет в неминуемых последствиях. Пропажа дочери знатного семейства не могла пройти без шумихи. Ну, допустим, наняли бы вы какого-нибудь головореза. За приемлемую сумму золотом тот бы сделал все чисто и… тоже не без фантазии. Но зачем было впутывать идиота Жако? И Лиама, который после и вовсе пошел вразнос. Мы только и успевали, что читать о его художествах в утренних газетах! Переигрывать пришлось на ходу. И вам, как финансисту, должно быть известно — это дорого. Не дергайтесь. Вы полагаете, амулет, который сам Железный Хальц побороть не смог, вас с вашей силой воли не сломает? Сидите и наслаждайтесь полуденным солнцем, сейчас начнётся представление.

«Жако, этот трусоватый прохвост, годный только на иллюзии. Ему тоже придется сегодня ответить. Что в нем было хорошего? Им было легко управлять… всякому, кто надавит.

С этими магами — одна головная боль. Не любят они пачкать рук и ввязываться в открытую конфронтацию. Хорошо хоть, столичный менталист после оплошности с Директором заметался и артефакты управления сработал на совесть. До того, как скрыться с горизонта».

Телеграфная лента, что наматывал в задумчивости мужчина, порвалась, и тонкую бумажку тут же подхватил порыв ветра, унося кружить по улице.

«Хальц едет раньше времени. Одиннадцатичасовой поезд привезет на вокзал нашего громовержца. Плохо. Слишком многое в последнее время идет не по плану. И хорошо. В конце концов, время пришло, можно и рискнуть. Пусть все решится сегодня».

— Милейший, записочка в Департамент дошла?

Официант, стоявший навытяжку неподалеку от их столика, окликнул мальчишку-подметальщика. Тот, спохватившись, вытащил конверт из заднего кармана коротких брюк, и, получив подзатыльник за забывчивость и нерасторопность, шмыгнул в зал. Подальше с глаз.

— Хорошо, очень хорошо. Господин Густав, скоро вам будет компания.

«Нет, рисковать персоной месье Д'Апре или того же Де Санжа мы не будем. Чего только стоило поставить своих людей так высоко в полиции… К этому пришлось идти месяцами и уступать позиции сейчас крайне недальновидно. Одно дело — стукачок Гирро, таких молодцев навербовать в любом городе не сложно, а другое дело полицмейстер. А может в скором времени и собственный Директор появится?

Ну, пора. Везучая рыжая дамочка и волшебничек вот-вот прибудут. Их роль проста, и реплик не требует. Он все поймет, но ничего не успеет сделать, а она станет катализатором и центром всего действа, где бы ни находилась. Клебера, этого живчика, не видать, но он-то не мог отказаться от любезного приглашения. Значит, включаем и на него приманку. Ему нравится играть? Подыграем, массовка готова.

Остается только его преподобие, который, видимо, отвел себе роль бога из машины — появиться на сцене в самый ответственный момент и переиграть пьесу по-своему. Но и его вмешательство не сможет остановить спектакля. Как жаль, что посмотреть его не удастся».

В зале послышался звон бьющейся посуды — тот самый неловкий мальчишка налетел на зазевавшегося разносчика и теперь боязливо пятился в сторону кухни.

«А вот и звонок к действию. Итак, первая реплика».

— Себастьян, на мой счет.

* * *

Ювелирный дом «Зигмунд и Штайн», известный на весь континент заоблачными ценами, непревзойденным качеством и фирменной огранкой «Сесил», раскрывающей, по мнению знатоков, саму душу камня, ждал их. Строгий фасад в стиле «серьезно и с претензией» подпирал гранитовыми колоннами-кариатидами самую дорогую улицу, Золотую Милю Демея, сплошь уставленную банками, отелями, адвокатскими конторами и инвестиционными компаниями.