Госпожа Мусасино

Такой расчет послужил отправной точкой для вполне заурядного адюльтера, но, конечно, потребовалась определенная развращенность с обеих сторон. Акияме, рвавшемуся вверх по карьерной лестнице, было не до морали, и зловещую роль в его растлении сыграло увлечение Стендалем. Стендаль, будучи поклонником салонов девятнадцатого века, не считал, что брачные узы вредят любви, даже наоборот, совершенствование в любви является одним из забавных стимулов, которые могут привести к величию. Живший иллюзиями, не знавший любви, Акияма не думал о разнице между странами и эпохами и воспринял идеи француза по-своему, с чрезвычайно необычной стороны.

В то время парламентом был рассмотрен запланированный для обсуждения на конец года вопрос о супружеской измене. Можно сказать, что вероятность отмены наказания за супружескую измену подстегнула тайные желания Акиямы. Нельзя сомневаться в добрых намерениях прогрессивных мыслителей, утверждавших, что пора и с жен снять горькое бремя феодализма, но на деле экономически подкрепленная свобода женщин не увеличилась, а ответственность мужчин, заводящих любовниц, уменьшилась. Во всяком случае, в подходах к реформам чувствовалась и психологическая подоплека. У Акиямы отпала необходимость бояться тюремной одежды и соломенной шляпы узника.

Томико кокетничала не только с Акиямой, она так себя вела с каждым мужчиной, и Акияма, изучавший французскую литературу, это знал. Но эти отрывочные знания никак не помогли ему избавиться от мучений, которые он испытывал на самом деле. Мужчине вовсе не обязательно вникать во все тонкости женского флирта, ибо, влюбленный, он теряет все ориентиры, кроме собственных любовных страстей. Но так как Акияма хотел лишь соблазнить женщину, не поддаваясь страсти, ему пришлось вникнуть в смысл кокетства Томико.

Они начали изливать друг другу недовольство супругами. Томико намекала на непонимание Оно, а Акияма жаловался на холодность Митико. Оно и Митико были двоюродными братом и сестрой, то есть входили в одну семью «Хакэ», и тот факт, что Акияма и Томико были как бы чужими для этой семьи, делал последних ближе друг другу.

И все же Акияму, у которого в глазах плыло от собственных фантазий, раздражали бесконечные жалобы Томико на мужа, бесконечные многократно описываемые ею домашние подробности.

У Акиямы не было уверенности в собственной мужской привлекательности, и он постарался очаровать Томико разговорами о литературе, и это ему удалось. Томико, вечно окруженной разговорами о жалованье и инвестициях, о брокерах, с которыми общался ее муж, в рассказах Акиямы открылась некая новизна.

Майскими вечерами, до того как Оно возвращался с завода, частой темой разговоров на площадке перед домом Томико, с которой открывался вид на долину Тамагава и Фудзи, стал вопрос об отмене наказания за измену. Акияма, надеясь на возможность своей связи с Томико, снова и снова специально поднимал эту тему, но ситуация развивалась не по желанному сценарию. К тому же в журналах комментаторы нового закона горячо убеждали читателей в том, что отмена наказания не устраняет моральных ограничений. Акияма знал, уговаривать Томико вступить с ним в любовные отношения, приводя в качестве аргумента тот факт, что они не будут наказаны, бессмысленно. Он старался разъяснить ей, что система моногамного брака не свойственна человеческой природе и нерациональна, что измена супруга никаким грехом не является. Он искал поддержку своей идеи (читатель воспримет это с удивлением) в работе Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства».

Классические фундаментальные положения коммунизма являли собой попытку формирования государственного контроля в условиях, когда накопление имущества разрушает родовую систему. Поэтому заявление о том, что моногамный брак родился вместе с личной собственностью, было не чем иным, как заботой о сохранении уровня этого контроля. Однако Акияма, проживший на свете больше сорока лет, закосневший в мелочном эгоизме по отношению к государству и обществу, прочитав эту книгу, нашел ее идеи как нельзя лучше подходящими именно для их с Томико, негативно оценивавшей семейную жизнь, ситуации.

Все эти любопытные рассуждения Акиямы о логичности древней системы семейного родства по крови и брака с раздельным проживанием Томико слушала с наигранным интересом. Она, любившая мужа только как человека, приносившего в дом деньги, женщина, у которой был любовник, и сама все это хорошо знала. Акияма принял усмешку на ее лице как знак одобрения и очень удивился тому, что она начала с ним спорить.

— Да ведь это же все давно было, цивилизация ушла вперед. Нам, женщинам, моногамный брак, то есть где один муж и одна жена, кажется более надежным.

И это говорила она, та, которая кокетничала с мужчинами напропалую. Акияма обыкновенно воспринимал все, что она говорила, совершенно серьезно и сейчас сожалел, что не может ничего возразить.