Госпожа пустошей

Камни Крови, словно гнилые зубы, торчали на краю Пустошей. Лорин специально заставила виверну пролететь немного на север — чтобы увидеть: один из камней действительно разрушился. Осколки раскидало по округе на много верст, и не поздоровилось бы тому, кто оказался бы рядом. Но даже не эта страшная сила, разорвавшая камень, пугала: на месте разрыва щита, который поставил когда-то маг Гелиссэ, серая почва пустошей уже подалась под натиском черноты мертвых земель. Лорин указала на это Стефану, почувствовала, как тот кивнул. Тоже увидел. Если оставить все, как есть, скоро пойдут сквозь пустоши легионы мертвого, безумного, что так щедро исторгал из себя Разлом.

Лорин повернула виверну на восток — туда, где из-под багровой дымки проглядывала страшная воронка. Хотелось верить, что им по крайней мере дадут долететь и не сожрут на пол-пути. Воспоминания о зубастой пасти, падающей с неба, еще не подернулись пылью забвения.

Лорин знаками показала Стефану, чтобы поглядывал вверх. Он кивнул, поняв.

А Лорин, без устали нахлестывая виверну, смотрела вперед — и вниз. Как будто с гибелью Камня все пришло в движение в мертвых землях, зашевелилось ковром из тысяч давно неживых конечностей, заблестело сотнями застывших глаз всех тех, кто не успел уйти от гибельной магии Разлома. Всех, кто остался здесь навсегда.

И сквозь прорехи в стелящейся по земле дымке то и дело проглядывали очертания странных и невообразимых тварей, чьи тела были сплетены из сотен других, давно уже мертвых, тел. Они поднимались, Разлом лепил их словно бы на ходу, подставляя где куски гниющей плоти, а где голые кости. И все они начинали идти. В сторону Пустошей.

Лорин услышала, как сквозь зубы выругался Стефан.

"Да, любимый, мы отдаем свои жизни не просто так".

Она положила руку поверх его, сжала пальцы.

…Сколько они летели?

Лорин потеряла счет времени.

Знала лишь то, что Разлом приближается, и что, вероятно, мертвое безумие, таящееся на его дне, слишком занято созданием армии, чтобы обратить внимание на одинокую и очень кстати давно неживую виверну.

Лорин старалась меньше смотреть вниз, чтобы не растерять последние крохи мужества и не броситься наутек.

А потом облака над головой разошлись, солнечный свет хлынул вниз, рассеиваясь в багровом тумане. Под виверной разверзлась бездонная воронка, черная, с блестящими и словно оплавленными краями.

— Мы долетели! — крикнула Лорин, — долетели!!!

Стефан молча прижал ее к себе.

Начинался отсчет часов, которые будут принадлежать только им.

Глава 16. Маг, придумавший магию

Все деревянное, ненастоящее. Руки, ноги. Перед глазами все плывет, и улетающая виверна размазывается в блеклом небе жирным мазком сажи. Зоринка медленно разворачивается, чтобы уйти в темный покой замка. Туда, где ее ждет…

Как же так случилось? Почему? Перед глазами раз за разом вспыхивают и гаснут одни и те же картины.

Алые глаза, белые волосы.

"Какая ты сладкая, малышка".

Демен стряхивает навеянный вампиром сон, бросается на него, но спустя мгновение уже барахтается в углу с разорванным животом.

Князь Стефан. Гнилостно-зеленый плеск огня. И Демен, замерший с неестественно вывернутой шеей, заключенный в невесомый сверкающий кокон.

Демен.

Имя отозвалось в груди сладкой болью.

Наверное, именно так любят. Даже тогда, когда его нет в мире живых. Почти нет. Надежда тонкая, прозрачная как паутинка.

Зоринка бредет ко входу в жилое крыло, с трудом переставляя ноги.

Мимоходом думает о том, что теперь вот и князь Стефан улетел, и уже вряд ли вернется… Впрочем, ей все равно. Сейчас она преодолеет те пятьдесят истертых каменных ступеней, снова войдет в спальню, и теперь уже долго, очень долго будет сидеть на коленях рядом с коконом, где застыл ее муж.

Замирает в недоумении, когда на плечо опускается тяжелая ладонь.

— Скажи, цветочек, ты в самом деле оглохла? Мне за тобой бегать?

— П…пусти, — она вяло пытается стряхнуть с плеча горячую ладонь. И, наконец, поднимает взгляд на того черноволосого мужчину, которого они с Деменом нашли в подземельях. Он некоторое время смотрит на нее строго — и, Теф! — какие же холодные у него глаза, дышат зимним морозом.

— Собралась опять идти коленки протирать? Он все равно тебя не видит и не слышит. Стазис — это застывшее время и пространство.

— Пусти, — бормочет Зоринка, деревянными руками пытаясь оттолкнуть мужчину.

— Нет, — черные брови сходятся на переносице, — довольно.

Легко преодолевая сопротивление, он прижимает ее к себе, и Зоринка слышит размеренный, спокойный ритм чужого сердца.

— Послушай, цветочек, — теперь в голосе мага легкая насмешка, а ладонь опускается на голову, гладит по волосам, — ты можешь хоть все глаза выплакать, но этим своему Демену не поможешь. Если ты хочешь — в самом деле хочешь его вернуть — то тебе надо бы начинать двигаться именно в этом направлении. Я, к сожалению, не целитель. Так что возвращать к жизни своего мужика тебе придется самой. Тем более, если ты хочешь, чтобы он увидел вашего ребенка.

— Что?!!