Госпожа Рекамье

Но какое дело было Шатобриану до испанской элиты, до их Кортесов и их Просветителей! Циничная противоречивость писателя: он, не терпевший ни малейшей цензуры над своим творчеством, делал все, чтобы восстановить ее по ту сторону Пиренеев. Шатобриан видел в этой операции лишь ловкий маневр внутренней политики с целью укрепить посредством быстрой и легкой (так и оказалось) военной экспедиции престиж французского кузена Фердинанда VII. Он прежде всего хотел поддержать своего короля. Да, но как тут было далеко до того духа, что руководил старшим братом этого монарха, «тираном» Людовиком XVI, когда тот посылал оружие, офицеров и подкрепление американским повстанцам, чтобы помочь им завоевать свободу! Потребуются время и помощь, оказанная грекам в войне за независимость, чтобы Франция вернула себе репутацию, соответствующую ее призванию. Слава богу, после блестящих выпадов Шатобриана его страна понемногу отделится от Союза…

***

Матье вернулся из Вероны первым; в благодарность за исполненное поручение король 1 декабря 1822 года сделал его герцогом. Небольшое уточнение: Людовик XVIII хотел дать ему титул герцога Веронского. Матье отказался (это отдавало наполеонщиной), и поскольку и речи быть не могло о том, чтобы он стал герцогом де Монморанси, ибо этот титул мог принадлежать только главе его рода, его в виде исключения сделали «герцогом Матье де Монморанси». 25 декабря, во время шумного заседания кабинета, Матье, резко расходившийся во мнениях с королем и Виллелем, занимавшими гораздо более умеренную, чем он, позицию в отношении Испании, подал в отставку с поста министра иностранных дел.

Каким образом Шатобриан, оставшийся в арьергарде в Вероне, продвинувший свои ультраидеи до их крайней точки (в частности, доведя их до сведения царя), сумел убедить Виллеля в том, что он — тот человек, который сейчас нужен? Мы не знаем. И тем не менее, заставив себя поупрашивать (минимальный отступной Жюльетте и ее другу), он 28 декабря согласился заменить Матье. Он мог возомнить, что управляет делами страны, да что там, всей Европы! Небольшая переписка с Жюльеттой, которая, находясь в тени, за всем наблюдала, все знала и чье положение, надо признать, было не из легких:

Рене:

Суббота, 10 часов. Я отказал Виллелю в полдень. Король послал за мной в четыре и удерживал меня полтора часа, читая проповеди, но я стоял на своем. Наконец, он приказал мне подчиниться. Я подчинился. И вот я остался подле Вас. Но я погибну в правительстве. Ваш!

Матье:

Волчья Долина, 31 декабря 1822 г.

Я верил, что получу от Вас письмо, любезный друг, хотя Вы не любите писать; я ничуть не укоряю Вас за это, ибо и я должен Вас упредить за ту доброту и деликатность, которую Вы проявили ко мне в данном случае. В сердце моем останется об этом долгая память. Я в самом деле жалею Вас, оказавшуюся между бывшим министром и министром, заступающим на его место: помимо скуки петиций, которые лишь сменят адрес, наши отношения, испорченные в особенности двумя последними письмами, произведут на Вас тягостное впечатление, которое я хотел бы смягчить. Возможно, Вы упрекнете меня за сухость; я вынужден быть черствым либо принимать вещи близко к сердцу, что было бы истинным надувательством.

Я поговорю с Вами обо всем этом завтра в восемь; это будет мое новогоднее свидание, которым я очень дорожу.

Прощайте, прощайте. Вы знаете, какое место занимаете. С нежностью и уважением…

Рене: