Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица

Мария несла ответственность за всех этих женщин и за их поведение в частности. Она отвечала за все их бесчинства, в том числе и сексуального характера. Распущенность, распространенная в Равенсбрюке, продолжалась и в Аушвице. Многие надзирательницы крутили романы с одним или несколькими эсэсовцами¹⁸. Во время судебного процесса над Марией по поводу ее деятельности в Аушвице свидетельница, дававшая показания, отметила, что надзирательницы часто возвращались по домам после всяких вечеринок поздно ночью, пьяные. «Они повсюду разбрасывали пустые бутылки из-под газировки. Эсэсовцам доставляли газировку в бутылках железнодорожными вагонами, и в квартирах и коридорах всегда стояло по дюжине или около того ящиков»¹⁹. После каждой вечеринки заключенные должны были выносить корзины с битым стеклом.

Северина Шмаглевская также рассказывала об административном здании (Stabsgebäude), где среди ночных оргий, обжорства, грубых сексуальных игр и свободно распространяемого алкоголя царила атмосфера разврата²⁰. Столь развязный сексуальный дух не добавлял уважения к женщинам-надзирательницам со стороны мужчин. Эсэсовцы часто называли надзирательниц Hurren («шлюхами»)²¹.

Во время суда над Марией были даны показания о том, что происходило в ее личном доме. «Однако следующий свидетель сообщил об оргиях на богато обставленной вилле Мандель [sic] вблизи Аушвица – особенно разнузданными они становились после «хороших» казней, когда Мандель избивала женщин руками, ногами и плетью, прежде чем отправить их на смерть»²².

Командование Аушвица неоднократно предпринимало безрезультатные попытки обуздать распущенность. Артур Либехеншель написал служебную записку, в которой закрепил, что жилые помещения женщин СС закрыты для мужского персонала. «Часы посещения по-прежнему остаются до десяти вечера в комнате отдыха»²³. Это предписание было оставлено без внимания.

Одна из уцелевших пришла к выводу, что Мария Мандель была очаровательна и любезна со своими начальниками-эсэсовцами, если они имели хоть какое-то влияние. «У нее была жажда называть нас проститутками и шлюхами, хотя она сама почти каждую ночь кувыркалась в койке с очередным штурмбаннфюрером»²⁴.

Глава 32 «Манделиха» 1

Чем чаще мы видели, как умирают люди, тем меньше мы думали об их жизнях, тем меньше говорили об их смертях. И тем больше мы привыкали наслаждаться этим. И тем чаще наш внутренний голос говорил нам, что раз уж мы знаем, как это делать, то мы должны идти до конца и не оставлять уцелевших.

Жан Хацфелд, «Сезон мачете: убийцы в Руанде говорят»²

Ее отдельный кабинет. Заключенные вспоминают, как Мария с удовольствием осматривала это помещение, раздуваясь от гордости. Расположенный в отдельно стоящем деревянном здании под названием Blockführerstube [кабинет начальника блока]³, кабинет примыкал к комнате, где хранились личные карточки заключенных. В кабинете Мандель было достаточно места как для проведения допросов и наказаний, так и для управления лагерем⁴. На сленге Биркенау кабинет Мандель назывался on Vorne («спереди»). В силу его расположения все, кто входил или выходил из лагеря, были вынуждены проходить мимо кабинета⁵.

Blockführerstube находился напротив печально известного блока 25, также известного как «блок смерти», – помещения, отделенного от остальных бараков высокой каменной стеной⁶. Блок 25 использовался в качестве камеры для содержания заключенных перед отправкой в газовые камеры. Перед тем как врачи проводили отбор в блоке 25, они докладывали об этом Марии, чтобы она дала свое согласие⁷.

От этого блока веяло чем-то зловещим, оттуда исходила страшная вонь, поскольку женщины, которых днем выводили во двор, были вынуждены пользоваться открытой уборной рядом со стеной⁸. В бараке были лишь кровати из кирпича и деревянных досок, заключенных держали голыми.

Уцелевшая узница Шмаглевская вспоминала, что видела вереницы еврейских женщин, которые несли своих умирающих товарок в блок 25. «Тащат их в покрытых заскорузлыми пятнами одеялах. Остановятся, опустят свою ношу в грязь и, передохнув, идут дальше. На одеялах и одежде кровь и выделения перемешиваются с грязью»⁹.

В наши дни среди всего, что уцелело в Биркенау, именно в блоке 25 ощущается какое-то осязаемое присутствие. Если неупокоенные души и существуют на самом деле, то обитают они именно там. Даже в теплые дни температура воздуха при входе падает на несколько градусов.