Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица

В то же время американские военнослужащие начали наводить порядок, ремонтировать дороги и инфраструктуру, задерживать тысячи немецких военнопленных и создавать лагеря для перемещенных гражданских лиц. Многие военные преступники пытались смешаться с этими большими группами. Пойманных эсэсовцев задерживали и допрашивали, так же как и бывших заключенных, многие из которых все еще жили в лагерях для переселенцев⁶.

Почему Мария не убежала? Возможно, ключ к разгадке кроется в словах, которые она сказала своей сестре во время их визита в конце войны: «Ich kann nicht mehr weg» («Я больше не могу»). Она устала, она была дома, она вырвалась из лагерной среды. В ее решении была и доля надменности. Во время пребывания в лагерях Мария чувствовала себя настолько защищенной, действуя в русле идеологии своей страны, что никогда не считала себя особенно уязвимой.

В течение трех месяцев Мария действительно смогла избежать плена и возмездия. Однако в конце концов 10 августа 1945 года ее арестовали. Мазе, бывший заключенный, сообщил союзникам об их местонахождении. Мария до конца жизни возмущалась этим предательством, особенно тем, что Мазе общался с ее семьей и воспользовался безопасностью дома ее сестры.

Меня предал бывший заключенный Мазе из лагеря Мюльдорф, и затем меня арестовали. Мазе был со мной, а также с одним из руководителей СС, который постоянно находился в Мюльдорфе… Он сидел за столом со всеми людьми из дома, мог передвигаться с утра до вечера, как и куда хотел. Я ни за что бы не поверила, что человек, никогда не терпевший несправедливости, имевший все возможные блага, человек, который пил шнапс с лидером «штурмовиков» Ланглейстом, станет мстить за то, что другие причинили ему зло⁷.

Возможно, Мазе сомневался, стоит ли прятаться у двух известных нацистских чиновников; или же его беспокоил тот факт, что Мария однажды застала его нетрезвым за попойкой и братанием с нацистом. Как бы то ни было, Марии не удалось найти убежище, и остаток жизни она проведет в заточении.

Глава 59 Концентрационный лагерь Дахау

Ни дня не проходит без того, чтобы я так или иначе не думал о Дахау. Я уверен, что [это] какая-то психологическая штука, но ты взаправду слышишь голоса. И пусть даже это в прошлом, страдания никуда не делись.

Лаван Робинсон, американский военнослужащий, дислоцированный в Дахау после войны¹

Солдаты американской армии, занявшие юг Германии, получили от военного министерства негласную инструкцию со списками лиц, из всех эшелонов нацистской партии, подлежащих обязательному аресту для последующего судебного разбирательства². Многие подозреваемые в военных преступлениях, в том числе и Мария Мандель, были доставлены в новый центр предварительного заключения, построенный на месте бывшего концентрационного лагеря Дахау. Окрестности Дахау и ближайший к нему город Мюнхен подверглись сильным бомбардировкам. Дороги были завалены обломками, и поначалу лагерь выглядел так же, как и при освобождении³. Трупы были убраны, но труба крематория все еще стояла, а земля под стеной казни была «окрашена в ржаво-красный цвет, и все еще сильно пахло кровью»⁴.

Корпус для военных преступников, построенный внутри Дахау, вмещал тридцать тысяч человек и в течение следующих трех лет служил тюрьмой для нацистского персонала⁵. Внутри этого корпуса находились помещения, обнесенные колючей проволокой, с бараками, разделенными на «клетки» для женщин и мужчин⁶. Марию Мандель поместили в клетку для военных преступников PWE‑29 и присвоили ей арестантский номер № 29–1277⁷.

Для того чтобы пробудить чувство вины, военнопленных сразу же повели посмотреть крематорий и газовую камеру Дахау, где союзники заменили тела, найденные при освобождении, восковыми манекенами. На таких, как Мария, привыкших к масштабам уничтожения в Биркенау, более скромные сооружения Дахау, вероятно, не произвели особого впечатления.

Бараки, в которых жили заключенные, были чистыми и добротно построенными, в них было тепло и электрическое освещение⁸, элементарная мебель, посыпанные гравием дорожки и нормальные санузлы с водопроводом и туалетами с сиденьями. Еда была нормальной, даже вкусной⁹. Один из заключенных позже воскликнул: «Вполне сносно!»¹⁰.