Госпожа сочинитель (СИ)

Но сочетание несочетаемого: облик привлекательной женщины и задорного подростка – волновали как ничто другое… Когда Даниэль видел в ней ребенка, с которым можно предаваться шалостям, ему было легко, однако стоило ей приоткрыть другую, более потаенную сторону своей натуры, как откуда ни возьмись являлась робость. Даниэль вспомнил это, когда, устав, Экла расслабленно откинулась на подушки, а он на какие-то доли секунд навис над ней в роли победителя. Он ощущал под собой трепет разгоряченного тела, частое дыхание обжигало ему лицо. В пылу борьбы бретель ее сорочки соскользнула с плеча, обнажив изгиб загорелой плоти… Даниэль вздрогнул. Неужели она всегда была такой? Неужели он мог этого не видеть?.. Оглушительно застучало в висках, в горле пересохло. Он созерцал ее с упоением первооткрывателя. Его смутно тянуло к ней, ему хотелось протянуть руку и осторожно провести по нежной поверхности шеи и щек, ведь она была так близко!..

Экла тоже почувствовала новую волну, которая таинственно овладела ими на исходе «битвы». Выскользнув из оцепенелых объятий, она накинула пеньюар и, с улыбкой оглянувшись, бесшумно скрылась за дверью.

Даниэль не смел дышать. Лежа на спине, он смотрел в потолок, но комната кружилась у него перед глазами. Мысли путались, отказываясь складываться в нечто определенное. Однако постепенно огненные буквы проступали в затуманенном мозгу: «Она нужна мне! Нужна!» Рано или поздно им придется расстаться, ведь он ей никто, он лишь один из тысячи! Он жалкий неудачник. Он не в праве называться мужчиной. Когда госпоже Суаль наскучит эта игра, она придумает себе другую; не вписавшись в новые декорации, Даниэль отойдет на второй план… Будет ли она вспоминать о нем? Вряд ли.

Послышался легкий скрип со стороны окна, и, даже не успев очнуться после пережитого, Даниэль имел «удовольствие» лицезреть перед собой Эйприл, хозяйскую дочь. В пестром платье с материнского плеча, перехваченном на талии бечевкой, девочка с хитрым прищуром смотрела на единственного постороннего мужчину, которого ей доводилось видеть за последние месяцы. Дикарка влезла в окно, игнорируя дверь. Словно верткая обезьянка, она вскарабкалась по столбам веранды, забралась на крышу, откуда до окон второго этажа было рукой подать. Чумазая и нечесаная, с грязными ногами и враждебно поблескивающим из-под спутанных кудрей взглядом, она явилась к гостям, чтобы еще раз выразить им свое презрение. Эйприл люто ненавидела всё, чего тайно желала, но не имела возможности получить. Взросление приходило к ней с первыми мечтами о мужском внимании. Где-то в потаенных уголках своей души она хотела быть элегантной и привлекательной, носить красивые платья и пользоваться духами, однако по жизни ее уделом оставалась затерянная в полях ферма, где дни сменяли друг друга чередой монотонного труда. Не зная, что делать со всем этим, панически боясь перемен, Эйприл инстинктивно тянулась к запретному плоду – комнате, в которой поселились гости.

Даниэль не сомневался: грубиянка подглядывала за ними, – и начинал всерьез опасаться, что она могла что-нибудь слышать.

Ничуть не стесняясь своего вторжения, девочка прошлась к шкафу, чтобы с тупым ожесточением пересмотреть и перещупать платья Эклы.

– Что ты делаешь? Это не твое, ты не должна трогать чужие вещи, – сказал Даниэль, но его слова действия не возымели. В последнюю очередь Эйприл задумывалась о собственной репутации, ибо вовсе не знала, что это такое.

– Гадкие, вонючие тряпки! – проворчала она в заключение о гардеробе госпожи Суаль и угрюмо отбрела от шкафа, после чего остановилась, как если бы вдруг забыла, зачем сюда пришла.

Даниэль старался вести себя с максимальной осторожностью, подобно тому, как обращаются с агрессивными зверьками.

– Чем ты увлекаешься? – мягко спросил он. – У вас в деревне, должно быть, есть школа…

– Я была там один раз, – пренебрежительно хмыкнула она. – Мне не понравилось.

Ее речь была отрывистой и хлесткой. Ей словно не хватало воздуха, чтобы закончить начатую фразу, и она обрывала ее на полуслове.

– Почему я должна рассказывать? Вы же не хотите говорить, что у вас с ногами! И вы предпочитаете старух.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Даниэль, привстав с порядком измятой постели.

– Она, – девочка кивнула на шкаф, – она же старуха! А когда улыбается, то похожа на лошадь.

Сперва он даже не понял, о ком идет речь. То, что Эклу называют старухой, было немыслимо.

– Это неправда! – вскричал он, но девочка уже пятилась к окну. Секунда, и пестрые юбки исчезли.

– Старуха! Старуха! Старуха! Старуха с большими деньгами, за которые она покупает таких, как ты! – донеслось с крыши веранды.

– Бедное дитя, – почти в тот же миг услышал он сзади. Экла стояла рядом. Она всё слышала, теперь-то она знала, как о ней отзываются в доме ее родственников!

– Спасибо, что вступился за меня, – поблагодарила госпожа Суаль, с чувством сжав его руку. – На девочку не стоит обижаться.

– В любом случае нам надо быть осторожней, – заметил Даниэль. – Не исключено, что она и дальше будет шпионить за нами.

10