Госпожа Сумасбродка

– Ай, Петраков, не гони туфты! Когда это ты его контролировал?

– Во всяком случае, прежде таких проколов не было.

– Значит, это твоя недоработка. Но это теперь все – болтовня. Делать-то что будем? Ай как плохо!…

– Выручать надо. Причем по твоим каналам. Надо срочно поднимать общественность. Ну, ты знаешь – снова гонения на лиц кавказской национальности, тут и московский голова виноват, и его борзые. Можно ни в чем не стесняться. А по милицейскому беспределу надо ударить покрепче. У тебя, знаю, есть свои мальчики, вот и настропали их устроить на рынке в Перове хорошенькую киносъемку с участием обиженных стариков, свидетелей разных, да покруче, со слезами и так далее. Ну как ваша «независимая», – Петраков легонько хохотнул, – умеет это изображать. Вообще-то надо было успеть все это показать еще в сегодняшнем вечернем выпуске, но, думаю, не поздно будет и по завтрашней программе. Покруче, покрепче, Федор. Тут уж надо без всяких стеснений. Помнишь ведь главный принцип – чем чудовищнее, тем и убедительнее. Да, и об адвокате хорошем надо бы позаботиться. А уж чтобы его допустили к Арифу – это я сам похлопочу. Короче, начинай мозговать, время не ждет. Пока, Федор Данилович. Приятного тебе ужина. Кланяюсь супруге.

Попков положил трубку на место и почувствовал, что окончательно потерял аппетит.

Федор Данилович прекрасно знал, что Аронов, как, впрочем, и тот же Деревицкий, и другие олигархи, очень не любит вкладывать собственные средства в те или иные предприятия. Для этого есть коммерческие банки, есть особые статьи в госбюджете, есть инвесторы, спонсирующие всяческие госпроекты, и все это в конце концов выливается в крупные ссуды, возвращать которые вовсе не обязательно. Если ты не полный дурак. Аронов им не был.

Но средства требовались постоянно. И одним из источников их была наркоторговля. Нет, напрямую Владимир Яковлевич не имел к ней ни малейшего отношения. И он бы немедленно открестился от любого своего сотрудника, будь тот замешан в чем-нибудь подобном. Однако от этого было не легче. Провал с Арифом был серьезным финансовым ударом – это прежде всего. Ну а за себя Попков, курирующий данный вопрос, не шибко беспокоился: кому, скажите, поверят – какому-то занюханному «азеру», к тому же еще и не имеющему в столице постоянной прописки, или бывшему генерал-полковнику КГБ? Да тут и двух мнений нет. Но – запах! Запах от всей этой истории мог стать просто отвратительным. А кто из олигархов позволит мешать себя с дерьмом? Вот то-то и оно…

Обдумав различные варианты дальнейших действий, Попков окончательно отказался от продолжения ужина и позвонил Аронову. Тот находился в своем особняке на Рублевском шоссе.

– Владимир Яковлевич, извини за поздний звонок.

– Какая нужда? – деловито спросил Аронов.

– Есть кое-какие… неприятности.

– Жду.

Вздохнул Попков, будто Юлий Цезарь, перешедший свой Рубикон, и позвонил к себе «на фирму»:

– Машину и джип ко мне. В Рублево.

Филипп Агеев, сидевший в «девятке» с наушниками на голове, выключил запись и, сняв наушники, завел двигатель машины. Больше оставаться здесь было уже не нужно. А решение о дальнейшем слежении пусть принимает Денис Андреевич. Информации и без того было выше головы. Причем чрезвычайно полезной. Жаль только, что нельзя сейчас впендюрить чего-нибудь подобного маленькой присоске во-он с того окна на похожее окно трехэтажного краснокирпичного особняка на Рублевке. Вот бы послушать!…

Глава восемнадцатая И ПОШЛА ИГРА…

Евгений решил наконец прекратить свое затворничество и позвонил Алене. И когда та откликнулась, позволил себе немножко нахальства и вальяжности в тоне:

– Ну как там поживает одна любящая девушка?

– Господи, – с изрядной долей скепсиса ответила Алена, – кого я слышу!… А я уж подумала: поматросил и бросил.

– Да как же я могу!

– А как все остальные.

– У тебя столько разочарований?! – ужаснулся Евгений.

– Так ведь известно, чего вам всем от нас надо! Мне еще вон когда старшие подруги говорили: все мужчины – подлецы. Им бы своего добиться. Им бы цветочек сорвать…

– Я искренне огорчен тем обстоятельством, что ты причисляешь и меня к этим низким подлецам. Хотя должен честно сказать: лично мне цветочек очень понравился.

– Ты такой же негодяй, как и все остальные! – хмыкнула Алена. – И готов рвать цветы букетами.

«Ага, это она на Таньку намекает…»

– Ну разве я виноват, Аленка, что такой уродился? Так прямо и тянет… на цветочную поляну. Устал, – добавил без всякого перехода. – Тут такое навалилось! Не представляешь… Вот и снова в командировку пора собираться. Там у нас, в краях далеких сибирских, серьезная каша заваривается. Поэтому и не звонил, ты уж прости.

– А, понятно! Мальчик просит накрыть ему перед отъездом веселую полянку?

– Нет, клумбы мне ни к чему, вполне достаточно хрупкой лилии.

– Батюшки, какие мы стали эстеты! Ну вали, черт с тобой, будет тебе лилия!…

– Ага, и кофе, и какава – тоже! Лечу на крыльях желания!