Госпожа Тишина

Похоже, их привезли с континента – резьба, изображающая веселых и толстых монахов, была выполнена в технике, незнакомой в Ниппоне. Как же так вышло, что эти двери преодолели столь далекий путь через сушу и море, чтобы потом оказаться не в поместье какого-то даймё, а здесь и ветшать среди влажности в тайных крепостях Змей? А может быть, все было иначе? Может быть, эти двери действительно находились в крепости какого-то великого господина… крепости, что гады взяли, вынеся оттуда двери как добычу?

Дух толкнул одну из створок.

Его нос сразу уловил запах кадила, а уши – все тот же шелестящий звук. И шипение!

Это была часовенка, старинная, выдолбленная в скале часовенка со стоящей посреди нее запущенной фигурой Мудреца. Вот только у ног его располагались не цветы, дары или другие жертвы – нет, там стояли миски, наполненные…

Кентаро нахмурился.

Коричневая, черная и зеленая дымящиеся жидкости. Миски были наполнены ядами – без сомнения, именно теми, которыми Змеи натирали острия, наконечники яри и стрел, обмакивали именно туда пули для ружей. Тут же, рядом, стояла плетеная корзина, и как раз из нее доносился этот неприятный шипящий звук.

Дух сбросил с нее крышку, сунул внутрь руку и вытянул именно то, что и предполагал.

Коричневая змея обвилась вокруг его запястья, сжала предплечье, но никак не могла клыками достать до тела воина. Кентаро долго смотрел на зубы, сочащиеся ядом. В его памяти всплыли давние воспоминания, ощущения из детства, когда Седой Пес Ину, закаляя тело ученика, приставлял к его шее клыки пресмыкающегося. Когда позволял остаткам яда проникнуть в кровь, для того чтобы тело стало невосприимчивым к яду.

Он размозжил голову змее, попросту стиснув кулак, и отбросил падаль на землю.

Только после этого он поднял взгляд и присмотрелся к статуе Мудреца. И вздрогнул.

Такого изображения этого божества он еще не видел. Сперва ему даже показалось, что статуя просто грязная или полуразрушенная, но нет, это было не так. Каменный Мудрец был изображен как мужчина в крайней степени истощения. Из-под кожи торчали ребра, глаза были запавшими, лицо больше напоминало череп, чем обычное спокойное обличье бога.

С какой целью это было сделано? Кто решился таким почти издевательским способом изобразить первого Бессмертного? Не веселое божество, символизирующее триумф человека и союз с небесами, а жалкая, слабая, почти умирающая фигура…

А может быть, в этом был какой-то более глубокий, понятный лишь скульптору смысл?

Кентаро обошел фигуру, направляясь к дверям с другой стороны подземной часовенки. И увидел, что они облеплены белыми бумажными ленточками, на каждой из которых была одна и та же надпись.

«Назад!» – гласила она.

«Назад!» – кричали знаки. Изящные и неровные. Написанные уверенной рукой – и дрожащей. Четкие знаки и знаки размазанные.

Назад. Назад. Назад. НАЗАД. Назад, назад, назадназадназадназадназад…

А посреди этого безумия, в самом центре, ровно в том месте, где сходились створки дверей, находилась ленточка с иной надписью.

«Много голов – это много глаз!»

* * *

Это было чудо! Воистину, боги ему благоволили!

Он был слаб, очень слаб. Лишь чудом покинул горы, чудом прошел сквозь лес… он чувствовал, что часть яда все же добралась до сердца, ослабила организм. Несмотря на точную и быструю ампутацию, яд продолжал губить его тело, но Хаяи вырвался с вражеских земель, ушел от гадов и, как только встал на краю леса, уже знал, что выживет.

И тогда боги поставили на его пути животное.

Это был его конь! Тот самый, которого он отправил прочь, когда они вошли в глубь гор; теперь вернулся к своему раненому хозяину, чтоб доставить его домой. Кицунэ с трудом взобрался в седло, хлопнул коня по шее уцелевшей рукой, а потом дернул за поводья, посылая скакуна вперед.

Остатка дороги он не помнил, хотя тот и должен был занять не меньше нескольких дней. Он просто закрыл глаза и позволил вести себя ветру.

Наконец Хаяи увидел блестящее вдали русло реки, почерневшие постройки, бамбуковый лес и далекие темные крыши резиденции клана Нагата.

– Я живой… – прошептал он.

Ударил пятками в бока коня, и тот медленно спустился с холма к мосту и главным воротам.

– Господин Кицунэ! – услышал он крик. – Вернулся наш шомиё! Открывайте ворота!

Тогда он снова уснул.

* * *

– Ты оставил его?! – Мэйко встала и в ярости бросила в Кицунэ бинтами. – Ты оставил его… там?!

Шомиё опустил голову со стыдом. Он не смел даже взглянуть в глаза девушке. Хотя он был верным слугой даймё и третьим человеком во всех его владениях, эта обычная медичка сейчас обладала полной властью над ним. Вот что такое настоящее смирение – умение понять, что не все определяет статус и иногда нужно просто принять чужой справедливый гнев.

– У меня не было другого выхода, – защищался он, поднимаясь с постели, на которую его уложили. – Это был приказ… моего брата Кентаро…

– Приказ? Великий шомиё принимает приказы от ополченца?

– Не ополченца… Духа…

Духа. Воина, освященного магией! Человека, который мог бы убить меня так быстро, что мозг даже не успел бы понять, что умирает.

– Это было его желание, – настаивал он. – И его решение…