Госпожа трех гаремов

«Десятки лет здесь жили казанские ханы. Более ста лет эта земля была священной для каждого казанца. Именно с этого двора следовали распоряжения о помиловании и казнях. В его стенах объявлялась война и заключался мир. В ханской усыпальнице покоятся все ханы – от великого Улу-Мухаммеда до мятежного Сафа-Гирея. И вот сейчас этот двор должны будут осквернить подошвы неверных. – Эмир бродил по опустевшему дворцу. Никто его не остановил, никто не окликнул. Дворец вымер и напоминал усыпальницу. – Они осквернят стены своим присутствием, опозорят могилы предков, – все более распалялся Чура Нарыков. – Этого нельзя допустить. Нужно сообщить мурзам на Круглой горе, будто урусы хотят обмануть нас. Положимся на волю Аллаха!»

Измена

Семен Иванович еще раз перечитал послание подьячего Черемисинова, облегченно вздохнул и перекрестился на образ святой Богородицы.

– Ну вот и слава Богу, кажись, все идет так, как государем задумано было. Даст Господь, так совсем без крови Казань возьмем. Большая война выиграна будет.

Боярин с легким сердцем отпустил от себя обоз с сотней стрельцов, напутствуя при этом:

– Вы уж, ребятушки, справьтесь, как нужно. Ну а мы за вами сразу после обедни тронемся.

Князь Семен Иванович с раннего утра находился в бодром духе: был весел, много шутил. Петр Серебряный хмуро посмотрел на Микулинского и заметил строго:

– Смеешься, князь, нынче много, смотри, как бы беды большой не вышло.

– Тьфу тебя, окаянный! – чертыхнулся Семен Иванович.

Сказанное слово скребануло по душе, но смеха не отняло, и голос его, как прежде, звучал звонко.

После обедни, под звон колоколов, рать воеводы Микулинского торжественно выехала из Иван-города. Первым шел сторожевой полк, который вел князь Ромодановский. Вместе с ним, развернув по ветру бунчуки, ехали черемисы, уланы и казаки. Отдельно от остальных отрядов держались казанские мурзы.

По дороге встретили боярских детей – посланных ранее с Черемисиновым в Казань. Комкая шапку в руках, старший из них, детина лет двадцати, рассказывал ладно:

– В Казани дело складывается по-божески. Татары клятву дают на верность государю. Ежели так и далее пойдет, то скоро вся земля Казанская государевой станет.

– А как там подьячий Черемисинов?

– Иван Черемисинов шлет тебе поклон низкий, боярин. Говорит, что казанцы клянутся честно.

– Ну и хорошо, – тряхнул рыжей бородой Семен Иванович.

Татары же хранили молчание. Никто из государевых служилых людей не обратил внимания на отъехавших в сторону эмиров Ислама и Алике.

– Гяуры сначала пришли воевать наши улусы, потом построили на отчей земле свой город и отняли у нас Горную сторону. Даже этого им показалось мало, теперь они хотят забрать у нас все! – возмущался Ислам.

– Скоро они захотят отнять у нас и веру!

– Ко мне из Казани прибыл гонец от Чуры Нарыкова. Он сообщил, что гяуры надумали уничтожить всех казанцев, как только войдут в город, – потянул за поводья Ислам. Конь остановился, зафыркал, а потом дернул крупной головой. Попридержал жеребца и Алике. – Нам не нужно пускать князя Микулинского в город.

– Но как это сделать, если его полки в трех часах езды от Казани?

– Нам нужно выехать вперед и убедить в своей правоте даже тех казанцев, кто уже дал клятву, – высказался Ислам.

– Но сейчас едем к боярам; важно, чтобы наш отъезд не вызвал никаких подозрений, – повернул жеребца Алике навстречу Семену Микулинскому. – Эмир! – почтительно обратился он к коню. – Дозволь прибыть нам в Казань раньше твоих полков. Нам хотелось бы подготовить тебе достойную встречу.

– Ну, скачите вперед, ежели так, – улыбнулся широко боярин.

Город был готов к предстоящим переменам. Всюду деловито сновали стрельцы, а в самом дворце заканчивались приготовления к встрече нового хозяина. Ворота крепости были распахнуты настежь, караул отпущен.

Эмир Алике, подгоняя скакуна плетью, ворвался в город, следом спешил Ислам.

– Затворяйте ворота! – прикрикнул он на стоящих неподалеку уланов.

Заскрипели ворота, и вход в Казань был закрыт.

– Мусульмане! Правоверные! – Алике ворвался на заполненную народом площадь. – На нас надвигается большая беда. В город идут урусские войска – не для того, чтобы принести мир, а затем, чтобы сотворить разрушение. Они сожгут ваши дома, будут глумиться над вашими женами и дочерьми, не пожалеют и вас самих! Об этом говорят все казанцы на Круглой горе! Давайте же не допустим в наш дом проклятых гяуров!

Подобно волне от брошенного камня, разошелся во все стороны ропот;

– Как же так?! Князь Микулинский обещал нам мир! Об этом писал и царь Иван.

– Урусы давали клятву своему богу, они не могли изменить!

– Что же нам делать, Алике, Ислам, подскажите?!

Эмиры молчали.

Но вот из толпы вышел Чура Нарыков: