Госпожа ворон

— Тайрис могла жить дольше и стать образцовой христианской женой какого-нибудь иландарского лорда, если бы судьба этой страны была иной, чем она есть, — отозвался Артмаэль. — Но Ангорат не принял бы ее никогда. Сила династии Сирин в том, что жрицы и друиды, рожденные в ней, всегда зачинаются меж теми, кому покровительствуют Небесные Стражи. Даже обычный старовер не годится для продолжения династии. Разве твой брат Тирант, рожденный от старовера Клиона Хорнтелла, не был тебе примером?

Шиада едва слышала друида: в обновившемся видении она видела себя с фатальным факелом в руке у погребального костра девочки.

— Благословение Древних Духов, — продолжал Артмаэль, — обязательная плата за ваше могущество. Человек — то, во что он верит, Шиада.

Шиада замотала головой, наблюдая, как пламя прошлого охватывает тело горячо любимой и безвременно ушедшей дочери.

— Замолчи, Артмаэль, — Шиада рыдала навзрыд.

— Поэтому, — размеренно продолжал друид, сдерживая метущуюся женщины, — нарушить чистоту единственной в своем роде династии верховных жриц примесью любой другой религии — проступок, заслуживающий наказания.

— Замолчи, я прошу, — в конец разрыдалась жрица, пав на колени. Артмаэль, не выпуская женщину из рук, осел с ней вместе и, теперь сочувственно наблюдая за Шиадой, ослабил хватку.

Видение вокруг рассеялось, но Шиада, раскачиваясь, стенала, разрываемая надвое болью, которой не нашлось выхода в Этане.

Артмаэль больше ничего не говорил и не просил успокоиться, как бывало обычно. Но Шиада сама завалилась к нему на грудь, содрогаясь всем телом от утраты.

— Зачем? — рыдала женщина. — Зачем ты потащил меня туда? Зачем вытащил это? Зачем? — она с силой ударила в грудь мужчины обоими кулаками, потом еще и еще, пока Артмаэль не поймал ее, сжав до полной неподвижности.

"Затем, чтобы ты поняла, что волки — не страшные".

Друид не извинялся и молчал, не обращая внимания на затекшие ноги, он дождался, пока жрица хоть немного успокоится, а потом положил ладонь на затылок и шепнул какое-то слово.

Проснулась жрица только утром.

* * *

Когда она открыла глаза, вокруг не было никого, а от выхода из пещеры тянуло теплым бризом. Шиада поняла, что находится у того выхода из пещеры, который вел к теплому водоему. Шиада подобралась на ложе, провела по волосам — сегодня их пора была вымыть. Поднялась и вышла к берегу. Дул ветер.

— Зачем ты перенес меня сюда?

Артмаэль оглянулся: она осунулась и похудела за минувшие дни. Она больше не сияла, как драгоценный камень под солнцем, а тускло поблескивала, как дымчатый кварц, тронутый лунным светом. И, пожалуй, именно сейчас, черное смотрелось на ней, как положено ведуньям.

— Нилиана была недовольна шумом, — ответил друид, оборачиваясь назад к морю.

Шиада, ничего не сказав, подошла к береговой линии, встав поодаль от мужчины. И хотя она ни о чем не спрашивала, Артмаэль снова начал говорить. Ей казалось, ее вывернет от одного голоса друида, который издевался над ней. Но отчего-то, услышав голос жреца, Шиада испытала облегчение, как если бы после серьезной ссоры ей было сказано, что все позади и все хорошо.

— Одна из опасностей Троп Нанданы в том, — проговорил Артмаэль, — что, проходя по ним раз за разом, я имею в виду, по самым драгоценным воспоминаниям, ты забываешь дорогу назад, — друид говорил так, будто делился чем-то сокровенным и даже постыдным, и Шиада безошибочно поняла, что тот говорит о себе. — Ты теряешься на этих тропах, и исчезаешь навсегда. Ты хватаешься за воздух, надеясь разверсть Завесу, но ничего не происходит, — будто в доказательство слов Артмаэль повел в воздухе рукой, как всегда — левой, и лишь рассек пустоту.

Он замолчал, опустив руку, и не сводя глаз с моря.

— Это был твой страх? — Шиада осторожно подошла к друиду.

"Да".

— Когда Митаба вела меня по Тропам, я все время не мог вернуться. На меня нападали стаи кондоров, и я не мог отбиться. Мне выклевывали печень, глаза, сердце, и я не знал, как выбраться назад. А иногда на меня никто не нападал, иногда я вообще никого и ничего не видел, и только шел к выходу, которого, как мне казалось, не было. И чем больше я боялся, что мне не открыть Завесу, тем сложнее было открыть ее на самом деле. На десятый день я застрял окончательно, и Митаба сказала, что больше не станет вытаскивать меня. Было решено, что я неспособен к управлению Завесой и зря полез.

— Как ты справился? — спросила Шиада.

— Я подумал, что самое страшное уже случилось: я застрял на Тропе Нанданы и не могу выбраться. Больше боятся нечего.

— И вышел?

— Совершенно случайно. Просто подумав, что было бы здорово поболтать с Митабой. Она очень любит насмешничать, знаешь?

— То есть, ты подумал и оказался там, где надо?

Артмаэль улыбнулся.