Гость из пекла

Ночь вертелась перед глазами, как гигантская черная коробка, куда тебя засунули да потрясли. Оскаленная морда мамуна оказывалась то сверху, то снизу, то сбоку. На голову обрушился удар, цепкие когтистые пальцы ухватили за шкуру на загривке и под челюстью, мамун крутанул… и Хортицу швырнуло прочь. Она волчком завертелась в воздухе, путаясь в вывернувшихся назад крыльях, выровнялась, взмыла повыше… Мамун гнал во весь опор, охаживая лошадку хлыстом.

Вот черт! И в плане реальной ситуации — вот он, черт, удирает, и в плане ругательства! Если бы она в облике борзой говорить могла, сейчас бы проорала что надо ему вслед, остановился бы как миленький! И в человека не перекинешься, полетной мази нет, а без нее — грохнется! Хортица наддала, со свистом несясь сквозь ночное небо. Только бы успеть, только бы никто не пришел проклятому черту на помощь…

Расстояние между ней и всадником неуклонно сокращалось. На мамуна пала тень, темнее, чем окружающая его ночь. Черт запрокинул голову — оскаленная пасть и пылающие лютой зеленью глаза неслись прямо на него. Мамун взвизгнул, точно заяц под волчьей лапой, и, как джигит на арене цирка, нырнул под брюхо кобылки. И повис, держась за подпругу седла. Хортица торжествующе рыкнула. Гигантские крылья мелькнули у белой лошадки над головой, когти полоснули по выложенной стразами монограмме… и лопнул седельный ремень.

— А-а-а-а! — Мамун вместе с седлом оторвался от лошадки и полетел вниз.

Белая лошадка на краткий миг зависла в воздухе, по инерции перебирая копытами, точно порывалась скакать дальше… и заходясь отчаянным, полным ужаса ржанием, рухнула с небес.

Сложив крылья, Хортица ринулась за ней. Белую кобылку крутило и вертело в потоках воздуха. Только бы успеть! Если она сумеет утащить Ладу подальше от других чертей, торговаться с мамуном станет вдвое легче! Сможет ли она удержать в воздухе целую лошадь, Хортица старалась не задумываться. Должна!

У самой морды пахнуло серой, мамун вывернул откуда-то сбоку… и ухнул белой лошадке на спину. Рванул узду. Заржав, кобылка взвилась на дыбы, едва не съездив копытом Хортицу по голове. Крылатая борзая метнулась в сторону, мамун всадил шпоры лошадке в бока… Сделав «свечку», лошадка галопом понеслась прочь.

Хортица заложила крутой вираж и снова ринулась в погоню. Припав к шее кобылы, мамун неистово работал хлыстом — белые бока лошадки расчертили кровавые полосы. То и дело черт оглядывался назад — Хортица отчетливо видела его оскаленные зубы. Она налетела, как буря, как вихрь, ударила грудью, рассчитывая сшибить мамуна с кобылы. Держась за узду, черт соскользнул по конскому боку, пронырнул под брюхом, выскочил с другого бока и… полоснул Хортицу хлыстом поперек морды. В последнюю секунду крылатая борзая успела отвернуть, только самый кончик хлыста достал по чувствительному собачьему носу. Словно нож загнали! Хортица коротко взвыла, вой перешел в нарастающий яростный рык, и, как пикирующий истребитель, черная борзая рухнула на мамуна сверху.

Они сцепились снова, сплетясь в клубок. Хортица клацнула зубами, шерсть забила всю пасть, сжала челюсти крепче — кость затрещала, мамун заорал, на голову Хортицы посыпались удары рукояткой хлыста. Не разжимая челюстей, Хортица злобно взвыла… в тот же миг мамун ткнул ее рукоятью хлыста в глаз. Хортица завизжала, разжимая челюсти — рукоять немедленно оказалась у нее между зубов, и рычащий черт принялся отжимать ей голову назад. Хортица крепче стиснула зубы на хлысте, дернула головой — вцепившийся в кнут черт с воплем взлетел со спины лошади, описал в воздухе дугу и…

— Ав-в-в… — Хортица подавилась лаем — мамун приземлился на спину ей самой. Точно между крыльями!

Он был горячий, точно выхваченный из горна кусок железа, и невероятно тяжелый — словно на спину кусок скалы сбросили! Под этой тяжестью Хортица ухнула на спину белой лошадке!

Лошадка в очередной раз заржала — слабо, изнемогающе… и провалилась вниз. Ее копыта звонко ударили в плоскую крышу переливающегося огнями подсветки здания. Лошадка дробно стучала копытами по крыше… на спине у нее, вцепившись когтями в шкуру, сидела громадная крылатая собака, а на собаке скакал черт!