Гость с того света

Проворно подцепила его под руку и так плотно прижала к себе, что у него не было ни сил, да и, честно говоря, желания освободится.

Вопросов у Марины оказалось не столь много, как опасался Иван Петрович, уже не чаявший выбраться к автобусной остановке, но очень существенные. Вернется ли к ней супруг, а если вернется, то как от него избавиться? Будет ли у нее встреча с милым, желанным принцем на белом коне; сколько детей ей судьба отмерила, и кто родится первым – мальчик или девочка? Как долго проживет престарелая тетка в Нижневолжске, которая обещала ей отписать трехкомнатную квартиру, где, старая стерва, проживает одна…

Как они оказались в постели, Иван Петрович в точности не помнил. Сидели вначале на кухне при зажженных свечах с плотно задернутыми занавесками – именно так представляла себе молодая хозяйка обстановку, при которой возможно заглянуть в будущее, и пили чистую, как родниковая вода, водку из можжевельника. Он долго водил пальцем по тонким едва заметным линиям на ее пухлой дрожащей ладони, мучительно вспоминая азы хиромантии и выдавая предсказания, которые говорили исключительно о больших деньгах, куче здоровый детей, добром молодце на кряжистом сером в яблоках коне, то бишь на «Вольво» или «Мерседесе», летних отпусках на Средиземном море…

Потом она внезапно поцеловала ему руку, – он даже не успел отстраниться, – и заплакала.

– Что-то не так? – испугался внук бабушки Вари.

– Ко мне еще никто так нежно не прикасался, – сказала она, всхлипывая. – Пожалуйста, продолжай! Я слышала, что еще гадают по линиям здесь.

Попыталась закатать рукав кофточки на левой руке до плеча, не смогла, тогда просто сняла ее, оставшись в одном бюстгальтере. И поставила на стол локоток.

– Девчонки в техникуме говорили, что две линии на сгибе— значит, у тебя два ангела-хранителя, и тебе любые проблемы нипочем. Одна – надо вести себя осторожнее, он один не справится с твоими врагами.

Шмыга кое-что слышал о гаданиях по линиям руки, но понятия не имел, что хиромантия продвинулась так далеко, что может теперь предсказывать судьбу по линиям, изгибам, ямочкам всего обольстительного женского тела.

– Я боюсь, – шептала она в постели, прижавшись к нему разгоряченная, влажная, как только что из душа, после благополучно завершившегося «хиромантического» сеанса. – Не сплю до утра.

«Не бойся, я с тобой!» – хотел привычно успокоить случайную любовницу Шмыга, но вовремя вспомнил, что он вовсе не с ней, и завтра, – надо же, как затянулась командировка, – уедет и никогда сюда не вернется.

– Что ты боишься, зайка моя? – поцеловал ее в щеку.

– Кольку боюсь. Ходит и ходит. В дверь стучит, по окнам кулаками бьет.

– Не открывай, не иди у него на поводу. Будет ломиться, дождись, когда что-нибудь сломает, и вызови наряд милиции. Десять суток получит за мелкое хулиганство, твой дом за километр обходить начнет, – посоветовал бывший юрист.

– Ты не понимаешь. Он упрямый, настырный, и очень любит меня. Не отстанет. Говорил неделю назад, что либо себя зарежет, либо меня… – если я выйду за кого-нибудь.

«О, Господи, сначала бегом замуж за кого попало, потом не чаем, как от него избавиться», – заворочался в постели Иван Петрович. Ему стало душно, горечь и сухость во рту терзали его в приступе начинающегося похмелья. Да и в комнате было непривычно темно и тихо.

– Водицы бы, – попросил он.

И в это время сильный властный стук прокатился от входной двери по коридору к ним в спальню.

– Колька! – вскочила она в сильнейшем испуге. Ледяной пот мгновенно выступил на лбу «хироманта». Шмыга тоже привстал, растерянно натягивая на себя одеяло.

– Не открывай! – Взмолился он и сразу вспомнил того бугая, который едва не сбил его со ступенек магазинного крыльца.

Несомненно – знак! Сейчас влезет в дом пьяная молодая сволочь, увидит потрепанного мужичка в кровати своей бывшей женушки… Да какой бывшей! Поди еще не развелись официально. И что он скажет? Скорее всего, ничего не скажет. За шиворот и мордой в снег. И пару ребер вдобавок сломает. Что она там говорила? Зарежет… Так у него еще и ножичек с собой?

– Убьет, убьет… я это чувствовала, – причитала Марина, торопливо натягивая юбку, ловя дрожащими пальцами язычок молнии…

Вызвать наряд милиции? Как же, поедут они! Разбежались! Как только узнают о семейных разборках, трубку бросят. Еще хуже, если действительно приедут. Увидят его пьяную харю небритую и с собой заберут.

Снег под окнами захрустел под тяжелыми уверенными шагами. Снова посыпались удары, теперь по оконной раме, стекла которой тонко задребезжали в ответ.

– Что сидишь? Одевайся! Шмотки бери и в ту комнату. Там кладовка, я запру тебя. Отсидишься. Ну?!

Судя по командному тону, к ней вернулась полное самообладание. Видимо, он не первый, кому приходилось отсиживаться в той кладовочке. Но как же он в темноте свою одежду найдет?

– Ты хотя бы ночник включила, – раздраженно бросил Иван Петрович, шаря руками по полу в поисках невесть куда запропастившихся носков.

Начинали «сеанс» на кухне, и белье раскидали по всему пути в спальню. Еще, кажется, они кувыркались на полу в зале… Надо же так напиться!