Гостеприимный кардинал

Я толкаю дверь и вхожу в комнату, где расположены мастерская и спальня одновременно. Большая железная кровать занимает всю левую сторону. Посередине маленький стол и глиняная ваза с засохшими розами, желтыми и белыми, они пахнут лекарством, – за столом два кресла и секретер, как всегда заваленный бумагами, карандашами, старыми рамками, рельефами, носками, а у стены высоченный двустворчатый шкаф с выступом в верхней части, напоминающим фронтон здания. Господин Аврилий сидит в кровати, укрывшись своим красным шерстяным пледом. В руках у него деревянный кусок от старого кресла, и он при свете лампы с лупой рассматривает тонкую резьбу на нем.

– Я тебя не звал, – сказал он мне в раздражении, даже не подняв головы. – Я не могу ни минутки посидеть в покое, сосредоточиться. Только что прекратился этот проклятый стук снаружи, а теперь меня прерываешь ты.

Он положил деревяшку на покрывало и, строго взглянув, добавил:

– И все-таки я должен был тебя позвать из-за лупы, она вся покрылась мушиными точками. Возьми, посмотри! Я чуть глаза себе не сломал!

Я беру лупу в руки. Она, как он и говорил, грязная.

– Вы правы, господин, я прошу прощения, – отвечаю я. – Но только подумайте, в какое отчаяние я приду, если вы засчитаете мне, за один и тот же день, да еще за столь короткое время, вот уже второй недочет! Лупу, как вы знаете, мы используем поочередно, одну неделю вы, другую неделю я, и хочу вас заверить, клянусь честью, что не брал ее в руки уже три дня. Так, я бы хотел вам напомнить, с превеликим моим к вам почтением, что ровно в этот период времени я не имел чести находиться под вашим началом и, следовательно, – простите мне мою дерзость – ответственность за соблюдение чистоты не могла лежать на мне ранее того момента, как я вступил в свои обязанности, то есть всего некоторое время назад.

– Да, конечно, – говорит мне явно в раздражении господин Аврилий, немедленно осознав смысл моих оправданий. – Я не имел намерения тебя оскорбить. Просто…

– Нет, мой господин. Вы, должно быть, шутите. Вы – оскорбить – меня? Прошу вас, не ставьте меня в трудное положение. Как раз наоборот – вы были абсолютно правы, что сделали мне замечание. Прошло уже полчаса, как я снова нахожусь в вашем услужении. Полчаса – больше чем достаточно, чтобы успеть устроить для вас все подобающим образом, в совершенстве. Но мне помешало одно непредвиденное обстоятельство. Из-за него я был вынужден и пренебречь своими обязанностями, и предстать пред вами без приглашения, и, таким образом, доставить вам двойную неприятность. Вы должны мне помочь, господин.

– Помочь тебе? В чем? Ты знаешь, что я никогда не вмешиваюсь в твою работу.

– Речь не о моей работе. Речь – о визите, – говорю я сокрушенно, виновато опуская голову.

– А я какое имею к этому отношение? Ты сам прекрасно видишь, что сейчас я лежу в кровати и работаю. А! По твоему виду я начинаю понимать, что у тебя произошло. Ты, должно быть, снова отослал какого-то посетителя и боишься, что поступил неправильно. Значит, я говорю тебе, чтобы ты перестал волноваться. Ты поступил замечательно. Я никого не жду, ни сегодня, ни завтра, ни в течение всей недели.

Господин Аврилий минутку помолчал. Он о чем-то подумал, и торжествующая улыбка озарила его лицо. Затем он продолжил:

– Эта неделя – «неделя Аврилия»! Мне нужно закончить кое-что важное. Я послал их всех к черту. Отложил все заказы. На этой неделе Аврилий будет работать только для самого себя. Так что нет причин расстраиваться. Ты уже достаточно меня растревожил. Я даже не желаю знать, кого ты там прогнал. Ну вот, теперь ты успокоился? Иди помой лупу.

– Разрешите, с вашего позволения, вымыть ее попозже? Не думайте, что они ушли, – они не ушли, господин. Сначала нужно уладить этот вопрос. Это срочно. И их трудно будет выдворить. Я постараюсь объяснить. Лучше бы я вообще им не открывал. Но ведь это моя обязанность, это моя работа – открывать дверь.

Лицо господина Аурилия тотчас омрачилось, словно лампочка, которая гаснет, стоит повернуть переключатель.

– У тебя есть не только эта обязанность, – сказал он рассерженно, – твой первостепенный долг – охранять мое спокойствие. Это не мое дело – прогонять клиентов.

– Я не сразу им открыл, уверяю вас. У меня было предчувствие, что вам неугодны посетители, несмотря на то, что вы еще не сообщали мне своих планов на эту неделю. Я надеялся, что им надоест стучать, и они уйдут. Но они были так настойчивы!

Лес

Никосу Кахтитсису Поднявшись на холм, я разглядел на горизонте бесконечную густую листву леса, которую качал ветер. Но я не почувствовал прохлады в своей душе. Забравшись на вершину, я заметил, что холм и с другой стороны был совершенно голым. На всем пространстве вокруг ни одного дерева. Только в небе бесшумно плыли листья, бесчисленные зеленые листья, которые я увидел издалека, словно сети, наброшенные на наши головы. Они все вместе дрожали на ветру, но не разлетались, как звезды, несмотря на то, что никакая ветка, никакой стебель не держали их.

Я не удержался и спросил:

– А как там отдыхают птицы?