Гости на Саут-Бэттери

– Извините, сейчас важный момент, – сказала Ребекка, проходя мимо меня к тому месту, где стоял Марк. Вокруг них мерцали вспышки фотокамер, и мне оставалось только гадать, были ли это наемные фотографы, оплаченные Марком и Ребеккой. С них станется.

Кто-то коснулся моего локтя. Я обернулась и увидела Сьюзи Дорф, такую же миниатюрную, как и раньше, с бокалом шампанского в руке.

– С вами трудно связаться, – сказала она, делая глоток из своего бокала.

– Я очень занята, – ответила я, вспомнив стопки розовых бланков с сообщениями, которые Джолли Томпсон аккуратно заполняла, зная, что я все равно их выбрасываю.

– Что ж, если бы вы потрудились перезвонить мне, то вы бы уже знали, что это за важное объявление.

– Я уже знаю о фильме, это было в газете. Но его не будут снимать в нашем доме – мы на это не давали согласия и никогда не дадим.

Ее круглые карие глаза, удивительно похожие на пуговицы, полезли на лоб.

– Неужели? Потому что ваш муж согласие дал. Надеюсь, вы в курсе.

Из моего нутра вырвалось нечто, похожее на обжигающее пламя, и пронзило меня до мозга костей. Я была почти уверена: так бывает, когда в вас попадает метеорит.

– Простите?

Марк постучал в микрофон, и Сьюзи указала на него подбородком.

– Не уходите, сейчас вы услышите важное объявление.

Я сунула репортерше бокал с минеральной водой.

– Я должна найти Джека… произошла какая-то ошибка. Простите меня, пожалуйста.

Сьюзи схватила меня за руку.

– Я видела его всего несколько минут назад, когда он направлялся на кухню. – Она умолкла, как будто размышляя, стоит ли сказать больше, но, видимо, решила не продолжать.

Я не стала выпытывать у нее то, что, по ее мнению, я должна была знать, ибо в любом случае это было наименьшей из моих забот. Потому что, если Джек действительно подписал это соглашение, в аду вот-вот начнется розовая метель.

Глава 29

Я читала рассказы про солдат, контуженных после взрыва, внезапно оглохших и ослепших, спотыкающихся, не знающих, как они попали туда, где были, и куда направлялись. То же самое сейчас ощущала и я. Движимая одним лишь инстинктом, я искала дверь, через которую входили и выходили официанты, а найдя, последовала за ними на кухню, как будто мое место было там.

Запах еды был здесь сильнее, шум громче и перемежался выкриками распоряжений, стуком ножей по разделочным доскам, лязгом столового серебра и звяканьем укладываемых стопками фарфоровых тарелок. Но я лишь смутно осознавала все это, звуковую дорожку моего кошмара, пока рыскала в поисках Джека. Официантка – я узнала в ней ту, что приносила мне минералку, – остановилась и удивленно посмотрела на меня. Затем, приподняв брови, она указала подбородком в сторону двери за моей спиной, подождала, пока на пустой поднос поставят бокалы с шампанским, и вышла из кухни.

Моим первым побуждением было пойти за ней, даже если это означало выслушать объявление Марка. Это было бы хорошим предлогом, почему я не последовала за Джеком в большое складское помещение. Где была закрытая дверь. За которой я отчетливо слышала женский голос. Но я помнила, что говорила моя мать о новой, зрелой Мелли. Той, что смотрит правде в глаза, вместо того чтобы прятаться от нее, и задает вопросы, какими бы неприятными ни были ответы. Той, у которой не должно быть поспешных выводов. А еще я помнила, что Джек говорил о доверии и о том, что оно лежит в основе нашего брака. Конечно, они оба были правы. Мне сорок один год, я – замужняя мать троих детей, и мне самое время стать большой девочкой.

Я слышала далекий, усиленный микрофоном голос Марка Лонго.

– Джек Тренхольм, муж моей родственницы, великодушно дал согласие провести большую часть съемок фильма в его доме на Трэдд-стрит, где и происходит эта история.

Я ощущала себя больной и преданной, но продолжала цепляться за малейшую надежду, что я неправильно поняла или что у Джека есть объяснение, которое все исправит. И что слова матери о том, как важно выяснить правду, были правдой.

Расправив плечи, я всего мгновение помедлила перед закрытой дверью, а затем, не постучав, повернула дверную ручку и рывком распахнула ее. Мне тотчас вспомнились мои предыдущие мысли о контуженных солдатах – интересно, а можно ли пережить две контузии подряд? Сначала мне показалось, что внутри очень холодно и что я, возможно, шагнула в холодильное складское помещение. Я дважды моргнула, но не потому, что ничего не увидела. Под потолком горели флуоресцентные лампы, освещая все мертвенным, бело-голубым светом. Я снова моргнула, как будто надеясь, что то, что я увидела перед собой, могло исчезнуть. Но оно не исчезло.