Гостья из прошлого

Вопреки обыкновению, он запомнил даже число, когда их, не дав доспать, подняли с коек. Было это в половине шестого утра двадцать восьмого апреля. На плацу объявили, что полку предстоит выдвинуться на вокзал для погрузки в эшелоны. Пункт назначения — Москва. Ради чего затеян сыр-бор, командир высказался без подробностей: для поддержания режима чрезвычайного положения, и точка.

С чего оно вдруг образовалось, Харя тогда толком не просёк. Правда, мать и будущая невеста в письмах упоминали, что со снабжением в городке швах — магазины торгуют одним березовым соком в трехлитровых банках, макароны, масло, крупу, сахар выбрасывают редко и по талонам, о колбасе и мясе народ позабыл напрочь. Харе, который получал трехразовое питание из казенного котла, такие новости казались чем-то абстрактным. Он вообще считал, что женщины склонны к преувеличениям.

На железной дороге свирепствовал бардак. Эшелон полз медленно, пропуская составы с другими частями. Харя поднапряг память и вспомнил, как в программе «Время» за два или три дня до шухера бубнили про беспорядки с антиобщественными элементами. Кого имели в виду дикторы, никто из пацанов не догнал, а когда спросили у замполита, тот врубил старую шарманку про Америку и НАТО. Эти разъяснения были восприняты скептически.

До столицы они не доехали…

Третьим стал Кокос. До ефрейтора он, как и Харя, дослужился на первом году, им и остался. Первым командиром отделения у него был Старшой, взятый в том апреле на сборы как старший сержант запаса, вторым — Харя. За Кокосом закрепилась репутация лучшего стрелка во взводе. В бою он проявлял нечеловеческое хладнокровие и до сих пор ни разу не был серьезно ранен. Если бы фронтовая разведка верила в чудеса, такое везение безусловно признали бы чем-то сверхъестественным, а то и связанным с нечистой силой.

Когда в первый раз ходили с ним за «языком», семнадцатилетний парень очень ярко показал, на что способен. Один из двух пехотинцев, захваченных прямо в траншее, подвернул ногу и не мог идти, а тащить его на себе не было возможности. Старшой только метнул взгляд в сторону Кокоса, и тот без колебаний штык-ножом перерезал горло лишнему пленному. При этом его голубые глаза смотрели на мир так же невозмутимо, как, например, во время обеда.

Кокос не столь трепетно, как Харя, следил за своей внешностью и стригся наголо, под машинку. В свободные минуты он не травил анекдоты, не курил и никогда не вспоминал о прежней, довоенной жизни. Подражая Старшому, усердно поддерживал физическую форму, налегая на развитие мускулатуры. Командир первого взвода был для него кумиром и мерилом всего. И сейчас Кокоса застали за упражнениями с какой-то железякой от трактора. Раздевшись до пояса, он методично выжимал ее вместо штанги.

— Что несет курьер, мы знать не должны? — уточнил Кокос, выслушав задачу.

Старшой отрицательно покачал лобастой головой с темно-русым «ёжиком».

— А если с ним что случится?

— Забрать пакет и вручить адресату. Пароль и отзыв будет у всех троих.

— Ему не проще слетать? Или у нас керосин кончился?

Старшой поморщился. Все знали, что обсуждать особо важный приказ бессмысленно. К тому же, по условиям перемирия буферная зона была закрыта для авиации.

— Нам не докладывают, кончился или нет.

— Когда выходим? — спросил Харя, пригладив челку.

— Отсюда в семнадцать ноль-ноль.

Разведчики помолчали. Полуденное солнце припекало почти по-летнему. Над лужайкой позади опустошенного курятника вилась какая-то мошкара. Старшой специально увел их подальше от дома, чтобы никто не услышал разговор.

— Ты еще успеешь письмо написать, — сказал Харе взводный.

Все знали, что у сержанта есть примета: перед выходом на самые опасные задания писать письма на родину. Он оставлял их на хранение старшине роты, а по возвращении забирал и рвал в клочья, не распечатывая. Это превратилось в ритуал, притягивающий удачу. Почтовой связи с Новгородской областью всё равно не было четвертый год. Как жили его родные и, видимо, уже бывшая невеста, Харя мог только гадать. Судя по долетавшим с северо-запада слухам, ожесточенные бои кипели в районе Валдая, в стороне от его городка.

— Приветы от нас передавай, — абсолютно серьезным тоном прибавил Кокос.

— Лады, — в той же манере отреагировал Харя.

В отличие от него, Кокосу по жизни не светила даже срочная служба. Он был потомственный москвич, притом обитавший в центре, в элитной высотке на Садовой-Кудринской. Родители с детства готовили его к поступлению в институт международных отношений, на факультет журналистики, и никто не сомневался в том, что всё получится. Благодаря папе-дипломату Кокос успел отдохнуть в Италии, Греции и Франции, а также провел три года в Кении, учась в школе при посольстве.