Гостья из прошлого

Киселёв истово содрогнулся: как он мог забыть? такое забыть?? поразительно! Пальцы его сами взбежали к воротничку, мгновенно исполняя приказание.

— Во-от, молодец-то какой, — сахарно резюмировал Алексей Яковлевич. — А я думаю, кто у нас отличник? Кого на отпуск представлять? А вот он — отличник, вот кого представлять надо… Видишь, командир какой старый стал. Убивать пора. («Пора», — ответили глаза Киселёва). Да-а… Дверь за нами закрой, дневальный, — пропел Алексей Яковлевич, беря в руки метровую линейку.

Дневальный повиновался. И остался рядом, слушать.

— Ух ты, молодец какой, — донеслось еще тише. Стало совсем тихо. Гудя, пролетела из спального помещения муха. И…

— Ёб…ый карась!!! — Рёв командира слился с хряском ломаемой об стол линейки. — Лычки сорву! Самого на кухню пошлю!

Дневальный отпрянул. Вошедший старшина Пазухов только головой покрутил, шевельнув губами, и поспешил в каптерку. Знал, что следующая очередь — его. Через пять минут, когда припрятано было кое-что ценное, разнесся крик:

— Старшина-аааа!

Пазухов показался.

— Я, товарищ гвардии подполковник.

— Ты как нарядом руководишь? — Алексей Яковлевич привстал на цыпочки, делаясь страшнее. — Они тебе скоро на голову сядут!

Помытарив и старшину, вместе с ним совершив ревизию в каптерке и не найдя ничего криминального, Алексей Яковлевич подобрел.

— Один ты у меня на уровне, — доверительно сказал он старшине. — Уйдешь вот, и куда я без тебя?

Пазухов всем видом показал: жалко. Служить ему оставалось до осени.

— Может, пристрою на дембель в первую партию, — тихо пообещал Алексей Яковлевич, — как лучшего сержанта. Что там у тебя?

— Ведомости на летнее обмундирование.

— Ну давай, трудись.

Выставив Киселёва, Алексей Яковлевич остался один в канцелярии. Гнев его совсем остыл. «Снимать наряд или оставлять? — думал он. — Ладно, позже решу. Время есть. Посмотрим, как поведут себя».

В дверь постучали.

— Да!

Снова старшина.

— Товарищ гвардии подполковник, Садыева привел.

— Запускай.

Садыев ступил боязливо, сдернул пилотку с головы.

— Надеть! — скомандовал Алексей Яковлевич. — Ты что, в церкви?

Садыев надел и ослабил правую ногу в колене.

— Смирно стой! Не рассыплешься, — Алексей Яковлевич усмехнулся. — Что, бессонницы не бывает?

— Нэ бивает бэссонница, — с трудом ответил Садыев. И умолк.

— Ну, постой тогда. Подумай, — и Алексей Яковлевич открыл книгу нарядов. Полистал страницы за последний месяц. Отметил про себя несколько фамилий. Выйдя в коридор (дневальный на тумбочке перестал дышать), покрутил ручку телефона.

— «Маяк», — буркнула трубка.

— Первую батарею седьмого дай.

После паузы ответил сам комбат.

— Майор Михайлов, слушаю.

— Николай Александрович, Горюнова подошли в казарму. Дело есть.

— Что, насовсем?

— Видно будет.

— Хорошо.

Воротясь, Алексей Яковлевич поглядел на Садыева.

— Подумал?

— Нэ знаю… зачем стоять, — так же лаконично ответил нарушитель, перейдя опять в положение «смирно».

— Верно, незачем стоять, — подтвердил Алексей Яковлевич. — Пошли!

На улице он приказал:

— Иди к пруду, стой там. Я подойду.

Понаблюдав, как Садыев ковыляет вдоль продовольственного склада, Алексей Яковлевич окликнул:

— Стой! — и спросил, приблизившись. — Чего хромаешь?

— Нога натёр. В караул нога натёр, — объяснил виновный. — Сапоги узкий, новый.

— Давай, выполняй, — подумав, сказал командир. — Там бегать не нужно.

Сгонявший на стартовую батарею дневальный привел Ахмедова, который дремал перед этим в ангаре с ракетой. Тарасов оказался в карауле. А Горюнов, последний из короткого списка, мысленно составленного командиром, прибыл позже всех, не шибко торопясь.

— Ага, подошел, — улыбкою встретил его Алексей Яковлевич.

— Я больной, — невозмутимо сообщил Андрей.

— Лечить будем! — ободрил командир.

Собрав всех троих за оградой у пруда, он измерял что-то ногами, пошептал, загибая пальцы, и откашлялся. Предстоял объем работ. Команда разгильдяев нацеливалась на срочный проект, вытекавший из приказа Первого. Вообще, командирам, и Алексею Яковлевичу в их числе, каждый день выпадали дела совсем невоенного свойства. Проще говоря, сугубо хозяйственные. В саратовском училище ни о чем таком и речи не вели, объясняя про зону поражения, да про углы обстрела низколетящих целей. До житейских материй бывшие курсанты доходил потом сами, уже в офицерском звании, открывая тут целые материки. Починка дряхлеющего забора, вырубка кустарника на позиции, рытье новых канав, засыпка дороги щебнем или — краски для казармы достать, или — шиферу привезти… Ко всему имел прямое отношение командир дивизиона. А еще железных уголков запасти, да ставни в караулке поменять. Ох, не любил такой мелочи Алексей Яковлевич, но приходилось вникать. Служба!