Гостья Озерного Дома

— Веру в Картсам, Милостивую и Карающую, принесли с собой посланцы со звезд, так говорят легенды. — Сказал он, обратив взор своих странных глаз к статуе. — Ее последователи проповедуют, что в начале мира не было ничего, только Бесконечность и одинокая богиня. Неисчислимое время она страдала от своего одиночества, пока Бесконечность не сжалилась и не подарила ей возлюбленного — Луч Света. От союза Картсам и Света родилось зерно Жизни. Оно было столь плотным, что не выдержало собственной тяжести и лопнуло, давая начало семенам Вселенной. Из них-то и взросло все сущее. Видимо, не зря Картсам считается в Империи богиней плодородия.

«Чем не Большой Взрыв?» — Провела Марина аналогию. Вслух она спросила, как же появились Знающий и Приходящий.

— Они пришли позже. Никто не знает наверняка, когда точно. В вопросах религии я несведущ… На Востоке прижилась Картсам, олицетворяющая жизнь и добро, и целый сонм демонов, отвечающих за скверные чувства, на Западе — пара вечных антагонистов. Я сам уже давно ни во что не верю, почтенная госпожа.

И, пришпорив лошадку, Тха-Джар умчался вперед. Марина опять задумалась, почему в человеческом обличье он совершенно не пугает лошадей, но спросить напрямую постеснялась.

В отличие от оазиса, храм охранялся дюжими молодцами в прочных доспехах и при полном вооружении. Впрочем, после обмена приветствиями они беспрепятственно пустили маленький караван в тяжелые, окованные металлическими полосами, ворота. Створки ворот были изукрашены потертыми старинными барельефами, на большинстве которых явно угадывалась четырехрукая Картсам.

А сразу за воротами начинался цветущий сад, да не под открытым небом: то была застекленная оранжерея гигантских размеров. По центру тянулась аллея, по обеим сторонам которой росли апельсиновые деревья. В воздухе витал тонкий цитрусовый аромат.

В центре аллеи путников ждали еще одни ворота — куда меньше предыдущих, но гораздо более богато украшенные. Молчаливые стражи пропустили гостей внутрь, в большой полутемный зал, где их уже ждали. Как пояснил Тасхона, юноши и девушки в белых тогах — младшие послушники, в чьи обязанности входила встреча паломников и заезжих путешественников, стремящихся попасть в Восточную Империю или, наоборот, на запад — в Зорхатам.

Лошадей увели; чьи-то заботливые руки помогли разгрузить багаж. Каждого расспросили о цели поездки. Велирин хотела немедленно увидеться с главным жрецом, чтобы лично рассказать ему о причине своего визита, но ничего не вышло. Послушник, рослый молодой человек с почти детским, простодушным лицом, разъяснил, что аудиенция и разбор просьб состоится только утром. Так принято, таков порядок.

Пока что гостям предложили отдохнуть, смыть дорожную пыль, поужинать и… юноша довольно прозрачно намекнул, какие дополнительные услуги могут быть доступны. Расслабляющий массаж и так далее. Девушки с негодованием отвергли сервис такого рода, Готтар последовал их примеру без особой радости на лице. Мнение других попутчиков осталось за кадром.

Внутренняя отделка помещений отличалась простотой, без вычурности и помпезности. Отполированные до блеска стены залов, коридоров и лестничных клеток отливали розовыми и бежевыми оттенками, но преобладал все-таки белый цвет, а из материалов — мрамор, гранит, кварц. Без провожатого легко было заблудиться в прихотливых лабиринтах.

Гостям отвели отдельные комнаты со всеми удобствами: похоже, комфорт тут ценили. Мебель, хоть и немногочисленная, и не новая, была подобрана по цвету и стилю. На низком столике уже ждал легкий ужин: фрукты, молоко, горячие хлебцы с сыром и вода в глиняном кувшине. Марина с вожделением посмотрела на стоящую в углу кровать. В последние десять дней, за исключением ночи в оазисе, спать приходилось в походных условиях, а груда сомнительно чистых, пахнущих лошадьми, одеял служила не самой лучшей постелью. Скворцова долго плескалась в мраморной ванне, наконец, с сожалением вышла из воды и, завернувшись в огромное жесткое полотенце, присела к столу. Тут до ее ушей донесся какой-то шум.

Привыкшая уже ко всяким опасным неожиданностям, она вынула из ножен клинок и тихонько припала к замочной скважине.

Рядом находилась комната принцессы.

Подсматривая в замочную скважину, настороженная соседка стала свидетелем того, как дверь покоя распахнулась, и (не без помощи мощного пинка суженой) в коридор вылетел Готтар, звучно шмякнувшись о противоположную стену. Все было привычно, и ясно без комментариев. Успокоившись, Марина пристроила шпагу на место.

А страсти снаружи продолжали бушевать.

— Велирин, моя дорогая! — Умолял барон. — Отопри! Хоть один поцелуй на ночь!

Приглушенный голос отвечал отказом:

— Был тебе уже поцелуй! Иди спать, сокровище мое.

— Велирин!!! Ты бессовестно холодна ко мне!

— Неправда!

— Докажи!

— После свадьбы!

— Я умру раньше! — Взывал Готтар, штурмуя дверь.

— От воздержания не умирают. Тренируйте силу воли, господин барон.

— А я буду первым, кто умрет! Жестокосердная!

— Подумаешь! Идите тогда, если свербит, к похотливым жрицам: барон Готтар, они прямо-таки ели вас глазами!