Государь

Выслушав доклад поручика, я вынес благодарность за отличные действия его подразделения. Затем приказал выделить из состава мехгруппы три десантных отделения для охраны пленных и через двадцать минут выдвигаться в сторону станции. Как я и думал, поручик с энтузиазмом отнесся к этому приказу – адреналин еще гулял в его крови, и организм требовал продолжения боя. Он козырнул и чуть ли не бегом кинулся ко все еще прибывающим автомобилям мехгруппы. Пока он бегал, что-то приказывая своим подчиненным, я давал наставления по организации лагеря Первухину и ефрейтору Никонову. Команду пленных австрийцев, умеющих работать пилами и молотками, уже выстроили чуть в отдалении, и мои ефрейторы ждали только команды, чтобы приступить к исполнению задания великого князя. Высказав свои пожелания по организации места содержания пленных, я дал эту команду. Старшим назначил Первухина. Нечего ему в такой напряженный момент, когда не хватает деятельных людей, ходить за мной хвостом. Пусть лучше займется настоящим делом. Я чуть не рассмеялся над важным видом своего денщика, когда он, встав перед шеренгой пленных, знакомых с плотницким делом, начал им что-то внушать. Насладиться этой картиной мне помещал поручик Хватов, доложивший, что все готово и можно выступать. Посмотрев на свои часы-луковицу, я похвалил его за оперативность и выполнение моего распоряжения. Отпустив поручика, я направился к «Форду» – опять предстояла борьба за километраж с этой ужасной дорогой. Я шел и в общем-то не думал о предстоящем деле. Голова была забита какой-то чушью. Я думал, как в этом времени корректно сказать – километраж или верстаж. Эта мысль меня мучила и в кабине «Форда». Хотелось спросить об этом Максима, но, слава богу, вбитая в нутро осторожность победила идиотизм. А вскоре стало не до таких тупых мыслей, все внимание сосредоточилось на дороге.

Глава 19

На центральную дорогу пристанционного поселка мехгруппа въехала, можно сказать, в парадном строю – соблюдая интервалы между автомобилями и грозно ощетинившись стволами пулеметов, установленных в кузовах. По нынешним временам это было весьма солидное зрелище – длинная колонна громыхающих железом самодвижущихся повозок, распугивающая гусей и гавкающих собак, вползающая в маленький и тихий малоросский городок. Но тихим и ленивым он показался мне только в первые минуты нашего появления. А затем сквозь скрип рессор и долбежку двигателя я расслышал винтовочные выстрелы. Стреляли не очень часто. На бой стрельба не была похожа, скорее на проведение зачистки – когда винтовочным огнем старались окончательно деморализовать уже поверженного противника.

То, что боя нет, я убедился уже через несколько минут, когда мы, как и было запланировано, прибыли на площадь перед зданием железнодорожной станции. Площадь была огромная, такая, что здание станции казалось маленькой халупой на ее окраине. В общем-то, из-за размеров привокзальной площади она и была выбрана для сосредоточения всех подразделений группы Бегильдеева. А также для автомобилей мехгруппы, высвободившихся после ликвидации угрозы, могущей исходить из укрепрайона. Так вот, когда «Форд» въехал на эту площадь, она вся была забита пленными австрийскими солдатами. Их было в несколько раз больше, чем солдат в группе Бегильдеева. Такого я не ожидал. По данным разведки, гарнизон станции состоял из 2-й роты 31-го линейного пехотного полка, а также охраны складов. Как мне доложили, охраны было человек двести-триста. Всего получалось, что на станции было австрийских солдат, умеющих держать в руках винтовку, не более чем пятьсот человек. Основываясь на этих сведениях, и была сформирована группа Бегильдеева. В ней, если учитывать офицеров штаба дивизии, писарей и кашеваров, было всего 520 сабель и штыков. Хотя, конечно, по боевым качествам казаков охранной сотни можно было приравнять ко всем пятистам австрийским воякам, находящимся, по данным разведки, на станции.

Эти мысли пронеслись в голове, когда я увидел, какое количество пленных австрийцев было собрано на площади. Тысячи три, не меньше. Если бы я знал, то наверняка направил бы половину дивизии Бегильдеева на взятие этой станции. Мысль о собственной непредусмотрительности и о том, что я практически чуть не провалил всю операцию, преследовала меня до того момента, пока я не встретился с Бегильдеевым. Константин Сергеевич вышел из станционного здания, как только «Форд», описав полукруг по периметру площади, подъехал к местному вокзалу. Автомобили мехгруппы не следовали, как раньше, за «Фордом» – я запретил. Слишком мало места оставалось на площади, чтобы там, не соприкасаясь, разместились и пленные, и вся техника мехгруппы. Поэтому я дал команду поручику Хватову оставить автомобили на обочине улицы, по которой мехгруппа следовала к вокзалу.

Под воздействием навязчивой мысли об огромном количестве пленных я не дал князю даже рта раскрыть для доклада о ходе операции, а сразу, как только пожал руку генерал-лейтенанту, спросил: