Государь Руси

Кроме жилья, Ярослав был славен среди своих подданных питанием. А точнее, голодом, которого при нем не случалось. Не вообще, а только среди тех, кто ему служил. Амбары Государя были полны, и он всегда мог помочь. Да, не бесплатно. Да, требуя взамен службу. Но посильную. И это лучше, чем пухнуть от голода всю весну, обдирая кору с деревьев. Для IX века это было сказкой. Просто несбыточной сказкой. Потому что урожаи в те годы не отличались регулярностью. А логистика была из рук вон плохой. Из-за чего иной раз даже высшая аристократия могла недоедать. Простые же люди голодали на регулярной основе. А тут… раз – и вот уже почти десять лет не голодает никто из ходящих под рукой нашего героя. Да, от пуза Ярослав их не кормил. И просто так никого не кормил. Но возможность своим посильным трудом прокормить и себя, и своих близких поднимала его рейтинг среди обывателей буквально до небес.

Кроме еды и жилья, служащие Ярославу обзавелись к 867 году более-менее приличной одеждой и металлическими инструментами в достатке. Топоры, ножи, косы и прочий скарб. Они радикально облегчали им жизнь. А добрая одежда и крепкая обувь продлевала ее, уменьшая количество заболеваний. И прочее, прочее, прочее. И все это категорически контрастировало с жизнью тех, кто не служил Ярославу и жил вот буквально под боком, формируя два мира. И жители того, внешнего мира стремились перебраться под руку Государя, чтобы жить так же хорошо, как и вот эти ребята.

Да, при этом приходилось коренным образом менять свою жизнь. И это выступало довольно серьезным тормозом. Но голод не тетка. И каждый год все больше и больше людей, откинув предрассудки, тянулись к Новому Риму.

Что же так их пугало?

Да служба и пугала. Все, кто шел под руку Ярослава, становились служилыми людьми. Кто-то овладевал воинским ремеслом, кто-то кузнечным, кто-то иным. Даже сельскохозяйственные работы проводили не так, как издревле завелось. Их выполняли служивые. Кто-то служил агрономом. Кто-то разнорабочим. И каждый за свою службу получал плату.

Это позволяло Ярославу обрабатывать уже достаточно большие пашни не крестьянами, а, по сути, рабочими, организованными в предприятие. Кто-то назовет этих трудяг батраками. Ну так и что? Главное, что они сами, добровольно шли заниматься этим ремеслом. И были вполне удовлетворены своей жизнью.

Да, в полном смысле слова, наш герой еще не развернул сельскохозяйственные предприятия. Но он был уже к этому очень близок. И мог уже употреблять широкий маневр не только тягловыми животными и фургонами, но и рабочими руками. Плюс ко всему – применять мало-мальскую механизацию. Тоже на животной тяге. Но для тех двух сеялок это было не беда. Из-за чего резко росла удельная эффективность труда.

И было куда все применить. К весне 867 года одной только пашни было уже больше двух тысяч гектаров. Да не абы какой, а правильно организованной и разбитой на аккуратные поля. По гектару каждый. С перелесками между ними, да объединенные сетью проселочных дорог. И все эти поля нужно было вспахать, засеять и убрать. А ведь еще имелись заливные луга под покосы. И с ними тоже нужно было что-то делать.

Понятное дело, что Ярослав применял не только служилых работников, но и наемных, сезонных. Но все одно – без такой организации труда ничего бы у него не получилось. Наемные, сезонные трудяги без скелета, на который они налипали, просто бы не сумели организованно работать.

Кроме обширной пашни и покосов, у Ярослава имелось уже три рыбоводных пруда с желтым карасем да сазаном. Двадцать семь небольших козлятников по выращиванию этих вонючих, но крайне неприхотливых животных. Почти полсотни курятников с весьма впечатляющим поголовьем «пернатых».

Имелся и конезавод, на котором старательно пытались разводить тяжелых лошадей. И две малые фермы с коровами. И опытное сельскохозяйственное предприятие для проведения селекционных работ. Например, по выведению сахарной свеклы. И маленькая ферма, на которой пытались освоить разведение песца на мех. И даже крошечная станция на Днепре, где экспериментировали с выращиванием речного жемчуга. Плюс пасека с относительно нормальными ульями, которая к лету 867 года насчитывала уже три десятка пчелиных семей. А ведь еще были организованные артели речных рыболовов на Днепре и Двине. И артели охотников, промышляющие не столько мясом, сколько мехом да рогами.

И это только то, что касалось сельского хозяйства. И все это требовало рабочих рук. И вот на фоне этой картины нарисовались венгры. Целых пять тысяч мужчин, женщин и детей. Восьмая часть полной орды. Все, что осталось от степного народа, оказавшегося зажатым между сильными и жестокими неприятелями. Хотя, конечно, про жестокость говорить излишне в тех моментах, когда идет речь о борьбе за место под солнцем. Все хотят выжить и жить хорошо. Ресурсов же хватит немногим…

Так вот. Венгры.