Государево дело

О предстоящей свадьбе Густава Адольфа мы узнали в Невском городке от подгулявших моряков шведских кораблей. Они несколько раз поднимали тосты за здоровье и красоту Марии Элеоноры Бранденбургской, а когда пьянствующие рядом ганзейцы замешкались, тут же устроили потасовку с ними.

– Ладно, принимай управление, – крикнул я шкиперу. – Побаловался и будет!

– И то верно, – буркнул Кожин, берясь за румпель.

Не слушая его, я отправился к себе в каюту. Собственно говоря, она была единственной на судне, и в обычное время там обитал сам шкипер, а вот теперь ютились мы с Рюминым. Остальные наши спутники расположились в трюме вместе с немногочисленной командой карбаса.

– Не изволишь ли вина, государь? – постучался к нам зеленый от морской болезни Пожарский.

– Изволю, – кивнул я. – И Клим Патрикеевич, я чаю, не откажется. Не так ли?

– Не откажусь, – хмыкнул дьяк. – Зябко что-то.

Пётр неожиданно ловко разлил по серебряным чаркам подогретую романею и с поклоном протянул нам.

– Эх, хорошо! – поежился я, чувствуя, как по телу разливается блаженное тепло.

– На здоровье, Ваше Величество, – поклонился рында.

– Сам-то, как? – участливо посмотрел я на парня.

– Обвыкаюсь, государь.

– Ну и молодец! Нравится море?

– Ничего так, – скупо улыбнулся он. – Но на суше – лучше!

– Остальные-то что?

– По-всякому.

– Ну, ступай. Только кликни ко мне Михальского с Паниным.

Корнилий с Фёдором появились так быстро, что я, грешным делом, подумал, не стояли ли они за дверью. Что интересно, ни на одном из них не было ни малейшего следа морской болезни. И тот и другой были свежи и невозмутимы, будто мы находились не на утлом суденышке посреди Финского залива, а где-нибудь в Кремле.

– Как ваши ратники? – спросил я у своего телохранителя.

– Всё хорошо, – отозвался тот. – Мои ко всякому привычные.

– Это славно. А то мало ли кто встретится, а половина свиты в лёжку!

– Рынды тоже не подведут, – вступился за молодых людей стольник. – Поплохело только с непривычки.

– А ты вроде молодцом держишься.

– Я, государь, последний год с коня, почитай что и не сходил. Так натрясся в седле, что никакой шторм нипочем.

– Небось, жалеешь, что с казаками за зипунами не увязался?

– Нет. Свою службу я справил как надо, а морское дело изменчивое. А ну как разобьется струг и в Туретчину угодишь? Того и гляди прознают, что не казак, а Вашего Величества воинский человек. Никак нельзя такой оплошки допускать!

– Верно говоришь, стольник. Оплошки допускать нельзя… Кстати, а как там духовник мой?

– Паству окормляет, – скупо усмехнулся Михальский. – Почитай все боляшие причаститься успели, в чаянии скончания живота.

– А как ты думаешь, он сам за мной увязался или надоумил кто?

– Если вы, государь, на Филарета грешите, то зря. Они с Мелентием друг друга на дух не переносят. Не будь иеромонах вашим духовником, давно бы в Соловках обретался.

– Или Патриарх опочил, – сделал постное лицо Рюмин.

– Тоже может быть, – не стал спорить литвин.

– Ладно, что Господь не делает, всё к лучшему. Какая компания собралась, такой и играть будем. Запомните, что я вам скажу. Люди вы, кроме Клима в Германии новые и многое вам будет в диковинку. Ну и немцам, понятное дело, тоже. А потому, особенно по первости, всякой собаке будет любопытно, кто вы таковы и чем дышите? Так вот, надо показать, будто мы все из самой лучшей страны и у нас на Руси, разве что молочные реки в кисельных берегах не текут. Чтобы в умах обывателей Москва и «кущи райские» где-то рядом были.

– Ради такого дела, надо было немцев из Вельяминовского полка взять, – заметил Михальский.

– Нет, – скривился я. – Среди них большинство за жалованье служит, а как чуть накопят, так сразу на сторону смотрят. Сразу им и Москва грязная, и русские все «швайне», даром, что сами пока на службу ко мне не поступили – последний хрен без соли доедали!

– Есть такое, – скупо улыбнулись ближники, навидавшиеся подобного отношения.

– Только говорить твои рынды по-немецки не могут, – заметил Рюмин. – Я вообще в ум не возьму, чтобы ты делал, кабы меня в Новгороде не нагнал.

– Не больно-то ты торопился, – усмехнулся я в ответ. – Но, и тут не беда. Взял бы кого из студентов, что в Ростоке науки изучают. Катарина сказывала, есть среди тех юношей толковые ребята. К тому же, тут не говорить, тут показывать надо, а за этим дело не станет. Ребятки как на подбор.

Каких только кораблей не встретишь в Ростокском порту, – с досадой подумал Рихард Генин, с опаской ступая по качающимся сходням. Низкорослому толстяку, страдающему одышкой, совсем не хотелось поскользнуться, и потому он осторожничал. Будучи таможенным асессором, он большую часть службы провел на складах и рынках, реализуя конфискованное у нечистых на руку негоциантов добро, и редко посещал корабли для досмотра. Но сегодня, как на грех, портовый чиновник заболел и его пришлось подменить.

Надо сказать, что судно «осчастливленное» посещением господина Генина выглядело не слишком привычно для здешних мест, и он был готов поклясться, что никогда прежде не видел подобного, но, как ни странно, над ним реял сине-желто-красный флаг Мекленбурга.