Государево кабацкое дело. Очерки питейной политики и традиций в России

Баян. Да что вы, товарищ Скрипкин, не то что понял, а силой, согласно Плеханову, дозволенного марксистам воображения, я как бы сквозь призму вижу ваше классовое, возвышенное, изящное и упоительное торжество! Невеста вылазит из кареты — красная невеста… вся красная, упарилась, значит; ее выводит красный посаженный отец, бухгалтер Ерыкалов, — он как раз мужчина тучный, красный, апоплексический, — вводят это вас красные шафера, весь стол в красной ветчине и бутылки с красными головками…»^{484}

Растущее пьянство стало беспокоить и властные структуры. В 1925 г. ЦКК РКП(б) опубликовала тревожную статистику, свидетельствовавшую о растущем количестве партийных взысканий и падении престижа партии по причине пьянства и разложения ее активистов и руководящих работников. Через несколько лет обследование Политического управления РККА показало, что 40 % армейских парторганизаторов привлекались к ответственности за пьянство^{485}. Судя по протокольной статистике НКВД, бытовое хулиганство возросло в 1927 г., сравнительно с 1925 г., в городах на 13 %, а в селах на 45 %^{486}. Нужно было принимать меры.

Необходимость борьбы против пьянства вызывалась не столько ростом потребления спиртных напитков (по данным ЦСУ РСФСР, среднегодовое потребление спиртного на душу населения составляло в 1913 г. 8,6 л, в 1927 г. — 8,7 л), сколько озабоченностью последствиями массового пьянства. В те годы советская статистика еще соответствовала своему предназначению и показывала, что динамика продажи спиртных напитков в течение всего периода от введения винной монополии до 1929 г. была подвержена резким колебаниям, а в целом имелся незначительный рост. Но влияние пьянства на производительность труда в СССР в 1927 г. уже выражалось в красноречивых цифрах: прогулы на почве пьянства принесли 135 млн. руб. убытка, понижение производительности труда — 600 млн. руб. убытка^{487}.

На XV съезде партии уже стоял вопрос о постепенном свертывании выпуска водки и расширении таких источников государственного дохода, как радио и кино. Однако уровень развития радиофикация и киноиндустрии еще не позволял этим отраслям стать в финансовом отношении заметными статьями дохода. В директивах по составлению пятилетнего плана съезд подчеркнул необходимость повышения культурного уровня населения города и деревни как одного из условий индустриализации. Там же провозглашалось: «Необходима энергичная борьба за решительное переустройство быта, борьба за культуру, против пьянства, за настойчивую ликвидацию неграмотности, за трудовую сознательность и трудовую дисциплину рабочих и крестьянских масс»^{488}.

«На баррикадах быта». В 20-е годы появились и ростки нового антиалкогольного движения в наиболее восприимчивой ко всему новому молодежной среде — причем раньше, чем оно стало официальной линией комсомола. Уже в 1924 г. по инициативе Сокольнического райкома РКСМ в Москве был создан первый отряд комсомольцев-наркодружинников, прошедших специальную медицинскую подготовку. С их помощью создавались «противоалкогольные уголки» на заводах и фабриках и боевые группы по борьбе с пьянством. Комсомольцы устраивали агитсуды над любителями спиртного, вручали им специальные «почетные дипломы», организовывали публичные выступления людей, порвавших с алкоголем^{489}.

В преддверии скорого наступления коммунизма комсомольские ячейки тех лет принимали решения «не пить всем с 15 числа сего месяца, всем бросить курить, а то скоро износимся»!, боролись с самогонщиками, устраивали «красные вечеринки», где высмеивали местных пьяниц и хулиганов. Однако трудно назвать благополучным тогдашнее положение в молодежной среде, да и в самом комсомоле: проводившиеся в то время социологические исследования показали, что комсомольский актив как раз пьет больше других^{490}.