Государево кабацкое дело. Очерки питейной политики и традиций в России

Логику и стиль этого заявления можно не комментировать — здесь точно запечатлены уровень мышления советского начальника и его представления о народном благоденствии в 1936 г. Но ведь и у самого вождя, по свидетельству того же Микояна, был вполне определенный критерий уровня развития общества: «Стахановцы сейчас зарабатывают много денег, много зарабатывают инженеры и другие трудящиеся. А если захотят купить шампанского, смогут ли они его достать? Шампанское — признак материального благополучия, признак зажиточности»^{547}.

Ответом на пожелание было специальное постановление правительства «О производстве советского шампанского, десертных и столовых вин Массандра» и стремительное увеличение изготовления этого напитка до планируемых 8 миллионов бутылок в 1940 году. Знаменитый завод «Абрау-Дюрсо» близ Новороссийска, выпускал до революции лишь 185 тысяч бутылок, а за время с 1920 до 1936 г. — по 100–120 тысяч бутылок в год. Сталин решил перейти к кардинальным мерам: в начале 1936 г. состоялось решение партии и правительства о передаче всего винодельческого хозяйства (в том числе и виноградарства) в ведение Наркомпищепрома, а затем в июле того же года было принято постановление ЦК и СНК СССР об энергичном развитии винодельческой промышленности в стране, в частности о выпуске шампанских вин на ближайшее пятилетие (1937–1941 гг.) в размере 12 млн. бутылок, т. е. об увеличении выпуска шампанского в 60 раз!

Наркому А. И. Микояну пришлось в ударные сроки поднимать новую отрасль, в том числе — изучать и опыт виноделия в лучших хозяйствах царского времени, и современные технологии изготовления знакового для Сталина шампанского (проведение брожения не в бутылках, а в резервуарах большой емкости — акротофорах). Первый завод, работавший по этому способу, был организован в Ростове, разместившись в недостроенных цехах маргаринового завода.

Всего же в 1940 году государственная винодельческая промышленность СССР выпускала 115 наименований марочных вин, переработала 300 тысяч тонн винограда и выработала 135 млн. л виноградных вин и 8 млн. бутылок шампанского, без учета вина, изготовленного колхозами и колхозниками, которое оставалось во внутриколхозном обороте; таким образом, фактическая выработка вина была значительно выше приведенных цифр^{548}.

Утверждавшийся официальной пропагандой тезис о превосходстве социализма снимал и вопрос о действительных причинах пьянства и других антисоциальных явлений. На много десятилетий вперед они были объявлены пережитками проклятого прошлого: «Корни алкоголизма — в старом быту. В дореволюционной России труд был тяжелым ярмом, вынужденной повинностью, фактором угнетения и потому способствовал алкогольным зарядкам. Труд в социалистическом Союзе, труд коллективный, принимает здоровые, радостные формы, становится делом доблести и чести, геройства и славы, исключающим потребность в алкогольном забытье или возбуждении»^{549}. Один из призывов ЦК ВЛКСМ к Международному юношескому дню в 1936 г. утверждал: «Пьянки — главный метод вражеской работы среди молодежи».

В этой атмосфере становилось невозможным и сколько-нибудь научное исследование вопроса: при опросах граждане не давали столь откровенных ответов относительно выпивки, как в 20-е гг. Искажала действительность и статистика, сообщая заведомо заниженные цифры всяких «антисоциальных проявлений»^{550}.

Пересмотрен был курс на трезвость и в армии. Зимой 1939–1940 гг. воевавшим против Финляндии бойцам и командирам Красной Армии приходилось несладко. Морозы часто «зашкаливали» за 40 градусов. Противник при отходе стремился разрушать любые строения, поэтому красноармейцам нередко приходилось ночевать в шалашах, наспех сооруженных из хвойных веток. Многие дивизии прибывали на фронт в шинелях и брезентовых сапогах. В госпитали Ленинграда и Вологды тысячами потекли обмороженные, а теплая одежда начала поступать на фронт с большим опозданием.