Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства

Главной целью учреждения опричнины была коренная ломка землевладельческого строя, сохранившегося от удельного времени. В центральных областях государства, указывает названный историк, для опричнины были отделены как раз те местности, где еще существовало на старых удельных территориях землевладение княжат, потомков владетельных князей. Опричнина действовала среди родовых вотчин князей ярославских, белозерских и ростовских, князей стародубских и суздальских, князей черниговских и иных юго-западных на верхней Оке. Вотчины их постепенно входили в опричнину. На местах, взятых в опричнину, производилась в широких размерах мена земель: «государь велел вотчинников и помещиков, которым не быть в опричнине, из тех городов вывести и подавать земли велел в то место в иных городах». Вотчинники и помещики лишались своих земель сразу всем уездом и с городом вместе; за взятые земли служилые люди вознаграждались другими, где государь пожалует или где сами приищут; каждый уезд, взятый в опричнину, был осужден на коренную ломку. Общий пересмотр землевладения всей тяжестью пал на княжат, владевших удельными землями и возбуждавших гнев и подозрение Грозного. Одних Иоанн свел со старых мест и развеял по новым, далеким и чуждым местам, дал им поместья «в отдаленных областях, где они, – говорит Флетчер, – не имеют ни любви народной, ни влияния, ибо они не там родились и не были там известны»; других ввел в свою опричную службу, в избранную «тысячу голов», и поставил под свой строгий непосредственный надзор. Из южнорусских князей, «сидевших на своих уделах и имевших велия вотчины», князья Ф. И. Трубецкой и Никита Иванович Одоевский действовали в числе «воевод из опричнины», князю М. И. Воротынскому дан был Стародуб-Ряполовский вместо старого его удельного владения (Одоева и других городов)[60].

В дело разрушения удельных порядков, которое московские великие князья вели со свойственной им постепенностью и настойчивостью, царь Иоанн Грозный внес неведомое дотоле ожесточение больного человека. Жестокими казнями он истреблял княжеские роды, искореняя остатки удельной старины. Но казни и опалы не оправдывались уже обстоятельствами. Кровавое гонение начато было против княжат тогда, когда они были ослаблены стечением ряда неблагоприятных для них обстоятельств и энергичными действиями великих князей Иоанна III и Василия, когда они, получив в малолетство Иоанна Грозного власть в свои руки, показали полное свое бессилие и еще более ослабили себя взаимным соперничеством. Так называемая борьба Иоанна Грозного с боярством, или княжатами, не была собственно борьбою, потому что князья не оказывали никакого сопротивления Иоанну. Борьба с князьями была закончена при деде и отце Грозного; она велась иначе, хотя в то время противная сторона была еще достаточно сильна для стойкого, хотя и пассивного сопротивления. При Иоанне Грозном борьба превратилась в гонение. По странному стечению обстоятельств разрушение удельных преданий велось с наибольшим ожесточением тогда, когда они наиболее ослабли и исчезли сами собой. Как бы то ни было, Иоанн кровавыми казнями и конфискациями княжеских владений довершил вековое дело создания нового государства. Английскому послу Джильсу Флетчеру, посетившему Москву в царствование Феодора Иоанновича в 1588 году, рассказывали, что еще недавно были в Москве лица из древнего дворянства, которые владели по наследству различными областями с неограниченной властью и с правом «судить и рядить» все дела в своих владениях без апелляции и даже не отдавая отчета царю. «При Грозном еще можно было, – замечает проф. Ключевский, – застать таких владельцев, но при сыне его, после опричнины, они были уже только предметом воспоминаний». «Теперь, при Феодоре Иоанновиче, – говорит Флетчер, – высшая знать, называемая удельными князьями, сравнена с остальной знатью; только лишь в сознании и чувстве народном сохраняет она некоторое значение и до сих пор пользуется внешним почетом в торжественных собраниях». От всей удельной старины князья сохранили только свои прозвания по именам уделов; исчезли уделы Одоев и Шуя, но остались родовые фамилии князей Одоевских и Шуйских. Много лет спустя царь Алексей Михайлович, как бы намереваясь уничтожить и это воспоминание старины, запретил князю Ромодановскому писаться Ромодановским-Стародубским по названию прежнего удела Стародуба-Ряполовского на реке Клязьме. Но князь подал царю слезное челобитье о сохранении титула: «Тебе, великому государю, ведомо, князишки мы Стародубские: дед и отец мой и дяди писались Стародубско-Ромодановские, умилосердись, не вели у меня старой нашей честишки отнять», – и царь Алексей Михайлович уважил это ходатайство, оставил Ромодановскому «старую его честишку»[61].

Глава III. Местничество

1