Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг.

Телеграммы все тревожнее: в Томске народ стоящий за царя столкнулся с мятежниками… В Финляндии открытое восстание. <…> Стачки продолжаются. На ж. д. заводах, копях. Булыгин отчислен от должности министра внутренних дел и пока никем не заменен… в учебных заведениях забастовки. Словом, Манифест 17 октября еще не внес успокоения: даже, напротив, раздаются голоса, требующие новых уступок; „хотят Учредительного собрания вместо Государственной Думы, всеобщей, тайной, равной подачи голосов“.

Время поистине смутное, и беда больше той, что угрожала России в 1612 году. Ужели не найдется истинно русских людей, подобных Минину и Пожарскому, патриарху Гермогену, чтобы спасти Отечество?»

Из записей конца октября 1905 г.:

«…Замечается как бы некоторое успокоение — если не на окраинах, то в коренных русских городах. Мои спутники и я держимся все за самодержавное правление и питаем надежду, что если в Государственную Думу войдет много представителей крестьянства, то возможно возвращение к самодержавному образу правления, за которое, несомненно, стоит наш простой народ. Это была бы еще неслыханная в истории контрреволюция, хочется верить, что она может осуществиться».

Итак, по мнению КР, самодержавие с Думой может еще спасти страну, смирить смуту.

19 ноября в своем Мраморном дворце шеф Измайловского полка принимал гвардейцев — сослуживцев, между собравшимися шел ожесточенный спор: «Одни настаивали на вооруженном водворении порядка, другие „находили, что надо опереться на Союзы, стоящие за правовой порядок“. КР отмечает, что первый путь нереальный, малоуспокоительный. И всюду требуют войск, а их в достаточном количестве нет. Внутри империи происходят аграрные беспорядки, громят, сжигают и уничтожают помещичьи усадьбы — войск не хватает. К тому же и на войска трудно положиться вполне, и в них замечаются волнения».

«Мучительно наше время, время тревог и волнений, смуты и настроения, недоразумений и боязливых ожиданий. У людей самых благомыслящих создалось мнение, что граф Витте играет в руку революции, так как со времени назначения его первым министром вышло уже два манифеста, объявляющих новые положения, тогда как новые законы не выработаны. Этот детский прием как-то слишком странен в руках Витте, уже более 10 лет бывшего министром, имеющего надлежащий опыт. Умеренная печать — „Новое время“ — нападает на правительство за его бездействие и нерешительность. Ходит слух, что Витте будет сменен А. Гучковым. Ожидают больших беспорядков, резни на улицах и новой всеобщей забастовки.

Самое печальное — опять бездействие власти, опять расшаркиваются перед революционерами, которые ликуют по случаю терактов и требуют освобождения террористов-убийц»³¹.

Из ноябрьских записей 1905 г.:

«Тревожные настроения по всей России, тяжелый удушливый воздух как перед грозой. Все ждут, когда же наконец будут объявлены выборы в обещанную Государственную Думу; правила о выборах еще не утверждены, их пересматривают и Дума все откладывается — а от нее ждут спасения. Но не грянет ли гром ранее, чем она соберется? И из какой тучи? Настанет ли восстание или предупредит его диктатура? Все ждут чего-то».

Записи свидетельствуют, что КР все более утверждался в мысли, что самодержавие с Государственной Думой может вывести страну из смуты, проволочка с созывом Думы, утверждением законности его тревожили все более. Полной ясности все еще не было. Ясность должна была внести Дума.

«В Таврическом дворце историческая выставка закрыта и дворец начнут приготовлять к заседанию Гос. Думы. Что-то мы увидим зимой? Без кровавых событий не обойтись?»

«Власть будто отсутствует. Злой рок тяготеет над бедной нашей родиной. Какой ужас, какой позор, и сколько горя».

Убеждение многих, что созидательная программа невозможна в таких условиях, опроверг другой выдающийся ученый.

Как раз в дни Октябрьской стачки, смуты, сомнений и надежд Дмитрий Иванович Менделеев завершал работу над «Заветными мыслями». Это была подлинная программа обновления, развития отечества. Мысли выстраданные, выверенные, обоснованный итог раздумий и богатых жизненных наблюдений.

Великий сын русского народа называл себя «постепеновцем», указывая, что когда-то взял это определение у И. С. Тургенева, с которым беседовал и обнаружил удивительное совпадение взглядов. Он был противником политического насилия («время революций прошло»), считал, что думская монархия обеспечит развитие промышленности, просвещения, артельных кооперативных форм жизни и труда. С горечью ученый отмечал, что образованное меньшинство — как служилая его часть (бюрократия), так и лица свободных профессий («интеллигенция») — Россию не знает, не понимает и не любит. Подлинным сгустком, фокусом этих мыслей Менделеева является послесловие к «Заветным мыслям», под которыми стоит дата 18 октября 1905 г. «Манифест 17 октября 1905 г. доброго великодушного царя даровал уже народу все виды свободы и объединение правительства. Ответим на свободу усиленными трудами и твердостью воли, направленными разумно на благо России»³².

Примечания