Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг.

¹ Дневники императора Николая II. М.: Орбита, 1991. С. 284–287.

²Мэсси Р. Николай и Александра. М., 1990. С. 98.

³Мосолов А. А. При дворе последнего российского императора. М., 1993. С. 54–56.

⁴Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 3. С. 4–10. См. также: Ольденбург С. С. Царствование Николая II. Т. 1. С. 307–309.

⁵ Гражданин. 1905. 10 окт.; Новое время. 1905. 11 и 14 окт.; Слово. 1905.

13 окт. и др. Витте С. Ю. Указ. соч. С. 4–5.

⁶Мосолов А. А. Указ. соч. С. 57–59.

⁷Мэсси Р. Указ. соч. С. 100.

⁸Витте С. Ю. Указ. соч. С. 330.

⁹Витте С. Ю. Указ. соч. С. 91. Себя же Витте славил путем воспроизводства отзывов растерявшихся придворных и мнил спасителем царя, династии, державы.

¹⁰Мосолов А. А. Указ. соч. С. 52, 26.

¹¹ Указанные документы опубликованы в мемуарах С. Ю. Витте (Т. 3. Гл. 52. Манифест 17 октября. С. 3–56), а также в книге А. А. Мосолова «При дворе последнего императора» в гл. «Читая труды Витте», где автор отмечает субъективизм, неискренность премьера.

¹² См.: Витте С. Ю. Указ. соч. Т. 2. С. 458–466.

¹³ Текст Манифеста приводится по «Сборнику законоположений и постановлений, относящихся к деятельности Государственной Думы». СПб., 1913. С. 5–6.

¹⁴Гессен И. В. В двух веках. Жизненный отчет. 1937 г. // Архив русской революции. Т. 22. С. 209.

¹⁵ Выразительную сцену спора у картины в мастерской Репина дает Гессен (Указ. соч. С. 206), а также Розанов (в книге «Среди художников». М., 1994. С. 398). На первом плане у Репина, по его мнению, «маньяк», «Назарей революции».

¹⁶Мосолов А. А. Указ. соч. С. 62.

¹⁷ Троцкий использует известное определение «диктатуры сердца» Лорис-Меликова — «волчья пасть и лисий хвост», принадлежавшее Михайловскому, сотрудничающему в нелегальных изданиях. Параллель между двумя графами (один стал графом за взятие Карса в 1878 г., второй за уступку Южного Сахалина) представляется, однако, исторически несостоятельной.

¹⁸ Дневники императора Николая II. С. 289–294.

¹⁹Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. М., 1994. Т. 2. С. 100.

²⁰ Там же. С. 305.

²¹ Там же.

²² Там же. С. 323.

²³ Там же. Т. 1. С. 326–328.

²⁴Мэсси Р. Указ. соч. С. 100–102.

²⁵ См. подробнее в нашей работе «Царь и мужики» // Слово. 1997. № 3; 1998. № 1.

²⁶Ольденбург С. С. Указ. соч. Т. 1. С. 339.

²⁷ Редакционная статья «Конституция и самодержавие» // Право. 1906. № 1. 19 февр. С. 573.

²⁸ Из дневника Константина Романова // Красный архив. 1930. Т. 6 (43). С. 92–116; 1931. Т. 1 (44). С. 126–140.

²⁹ В таком же духе были воспитаны дети великого князя: старший, Олег, подававший большие надежды как пушкинист, погиб в боях 1914 г., трое других были сброшены в 1918 г. в шахту вместе с великой княгиней Елизаветой Федоровной.

³⁰ Из дневника Константина Романова // Красный архив. 1931. Т. 1 (44). С. 139–143.

³¹ Там же. С. 143–149.

³²Менделеев Д. И. Заветные мысли. М., 1995. С. 413. Полное издание (впервые после 1905 г.). В изданиях советских лет этот текст отсутствовал, да и весь текст, особенно о политическом устройстве Думы, печатали с большими изъятиями.

Конституционная реформа

Этап I Работа над документами

На первом этапе реформ до Октябрьского манифеста император и его правительство старались удержать в неприкосновенности Основные законы. Эти законы, в сущности, не изменялись со времен гениального кодификатора М. М. Сперанского. Они воспитывали в подданных законопослушных граждан, повышали их правовую культуру, внушая российским подданным убеждение, что страна управляется на твердом основании закона. Сами императоры поддерживали эти убеждения, показывая своеобразный пример законопочитания — царь может изменить любой закон, но, пока он не отменен, монарх не должен закон нарушать. Царь по отношению к закону «сам себя сдерживает», так определял эту своеобразную ситуацию председатель Государственного Совета граф Блудов в беседах с императором Николаем I. Эти же мысли внушал наследнику цесаревичу Александру воспитатель В. А. Жуковский, а Николаю Александровичу — его наставники академик Бунге, Платонов и др.

Основные законы четко и жестко определяли границы правового пространства. За эти грани не имели права, да и возможности, выходить творцы законопроектов. Самое малейшее нарушение немедленно пресекалось — народ в эпической мудрости дал свое определение этой ситуации — «со своим уставом в чужой монастырь не суйся!».

В октябрьские дни 1906 г. резко изменилась вся ситуация, в том числе государственно-правовая. Произошел громадный выброс правовых проблем, накопившихся в глубинах национальной жизни. Правовое пространство вдруг оказалось недостаточным, узким, стесняющим и было внезапно прорвано. Октябрьский манифест был государственным признанием случившегося прорыва (силою возмущенных масс)¹ границ, очерченных старыми Основными законами.