Государственная недостаточность

– И я лично, и «Литературная газета» категорически против этого. Да и государство уже стало на другие рельсы. Но поскольку за годы реформ в эту область набежало очень много людей, далеких от государственного понимания задач, стоящих перед сферой образования, они по инерции продолжают свое разрушительное дело. Вы предложите французам включить в лицейский курс Жане или маркиза де Сада – да на вас посмотрят как на идиота. Да, есть маргинальная литература. Но существует базовый курс литературы, который представляет молодому человеку вершины, проверенные поколениями. Литература ведь не просто социальный очерк того или иного времени, это еще и вершина языка. Читая, допустим, рассказ Астафьева или Распутина, мы получаем не только информацию о чем-то, но и квинтэссенцию родного языка в обработке мастера.

А нам вместо этого пытаются всучить даже не писателей, а весьма сомнительных экспериментаторов, которым не только что в школьной программе не место, а им не место даже в общем книжном магазине. Должны быть магазины, на которых написано: «Детям до 18 лет, а также людям, придерживающимся общепринятых норм нравственности, в этот магазин входить не рекомендуется». Да, у нас свободное общество, но это не значит, что дети должны читать матерщину… На мой взгляд, это остатки вседозволенности 80–90-х годов, когда многим казалось, что нужно встряхнуть литературу, наполнить ее новыми веяниями, разрушить старое. Расскажу один интересный эпизод. Приезжаю я в Гатчину, и меня ведут в районную юношескую библиотеку. Вижу: стоят посылки. Спрашиваю, что это такое? А это, говорят мне, Сорос прислал книжки. Я говорю: а можно посмотреть? Можно, мы еще не вскрывали. Открываем: сверху лежит книжка. Странная. В предисловии читаю: «В этот сборник вошли четыре повести маргинальной французской прозы, которые ввиду ненормативной лексики и откровенных описаний сексуальной жизни до сих пор во Франции запрещены». Елки-моталки! Во Франции они запрещены, а Сорос издает их и присылает в юношескую библиотеку. Все это звенья одной цепи.

– В том же ряду стоит и скандальная инициатива реформирования русского языка, которую Людмила Путина назвала «несвоевременной»…

– Правильно назвала. Изменение орфографических правил всегда было знаком смены эпохи. Не случайно в свое время большевики провели эту реформу. И вот тот же революционный зуд продолжается сегодня: раз новая эпоха, значит, новая орфография. Но есть тут и более прозаический мотив. Что такое изменение орфографии? Это переиздание всех словарей, учебников, пособий. Это же гигантские деньги! Миллиарды долларов! Естественно, есть издатели, которые заинтересованы в таких заказах. Это элементарное желание залезть в карман к нашему и без того нищему народу. Представляете, приходит мама и говорит: «Вася, я хотела тебе купить новую курточку, а придется покупать новый орфографический словарь и учебник. Иначе ты у нас неучем останешься».

Другое дело, что в языке действительно накопилось много проблем и рано или поздно назреет необходимость предпринимать какие-то шаги к реформированию орфографии. Но я думаю, что это надо делать тогда, когда все остальное будет сделано. Это несуетное, спокойное, академическое занятие. А сейчас, когда перед государством стоят задачи накормить общество, увеличить рождаемость, которая падает, запустить промышленность, которая стоит, какая может быть реформа языка?

– Юрий Михайлович, много сил и времени отнимает у вас газета и общественная деятельность? Хватает ли времени на прозу?

– Конечно, той роскошной жизни, которая у меня была раньше, теперь нет, тем не менее за счет самодисциплины, за счет утренних часов я все-таки что-то успеваю. За это время у меня вышла повесть «Возвращение блудного мужа». Во МХАТе имени Горького идет пьеса «Контрольный выстрел», которую мы написали с Говорухиным. Моя пьеса «Халам-бунду» идет с успехом в антрепризе. Ширвиндт взял в Театр сатиры мою пьесу «Хомо эректус». Опять стали экранизировать мои вещи. Снимается восьмисерийный фильм по роману «Замыслил я побег…», четырехсерийный фильм по роману «Козленок в молоке». Скоро выйдет моя новая повесть «Подземный художник». Но за новый роман сесть невозможно, газета не позволяет.

– Вместе с режиссером Говорухиным вы работали над сценарием картины «Ворошиловский стрелок», а с чего начался ваш «роман» с кино?