Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников XVIII – начала XX в.

Наконец, третьим налогом, предусмотренным мусульманским правом, являлся зякет – налог со скота[42]. Как и харадж, он различался в зависимости от объекта налогообложения: с 5 верблюдов бралась 1 золотая тилля (или одна голова с 40), со 100 баранов – 1 голова[43], со 100 коз – 1 таньга, с лошадей же он не взимался [Белявский, 1894, с. 106–107; Гейер, с. 13].

В дополнение к налогам, прямо предусмотренным шариатом, правители нередко вводили и дополнительные налоги, которые, впрочем, либо носили временный характер, либо распространялись не на все категории подданных. Так, например, наряду с хараджем, зависевшим от урожая, взимался танап (или танапный сбор), представлявший собой поземельный налог, зависевший от площади землевладения[44]. Эмир Музаффар в начале своего правления увеличил его ставку по сравнению с временами своих предшественников: при нем танапный сбор достигал 8 таньга с танапа, что соответствовало 1 руб. 20 коп. [Костенко, 1871, с. 94–95; Носович, 1898, с. 281; Стремоухов, 1875, с. 675]. Однако уже его преемник Абдул-Ахад практически отменил этот налог: в конце 1880-х годов его платили только туркмены-эрсари, ведшие полукочевое хозяйство [Галкин, 1894б, с. 17].

Кроме того, беки вводили еще и собственные временные и постоянные сборы, не предусмотренные ни мусульманским правом, ни указами-ярлыками эмиров. Так, например, в Шахрисябзе до его окончательного вхождения в состав эмирата взималась подушная подать «салык», составлявшая от 2 до 6 таньга [Кун, 1880, с. 230]. В других бекствах в начале 1890-х годов взимались пошлины базар-пул (за право продажи сельскохозяйственной продукции на рынке), диван-пул (вознаграждение сборщикам налогов и другим чиновникам), чабар-пул (на содержание джигитов-стражников) [Стеткевич, 1894, с. 258].

Наконец, к числу разовых или специальных сборов относились разного рода платежи за совершение властных действий. В первую очередь это касалось деятельности представителей судебной власти – самих беков, мусульманских судей-казиев, амлякдаров и проч. Так, при оформлении права на наследование в пользу казия взималось от 1/40 до 1/10 от стоимости наследуемого имущества. При заключении брака взималось 10 таньга при женитьбе на девушке и 5 таньга при женитьбе на вдове. За оформление официальных документов (договоры и проч.) и прикладывание к ним печати также взималось от 2 до 5 таньга. К этому же виду сборов можно отнести и штрафы, которые беки взимали за уклонение от несения повинностей – дакы-пул и др. [Кун, 1880, с. 229, 231; Стеткевич, 1894, с. 259].

К специальным сборам относились и своего рода дорожные пошлины – за паромы, переправы, мосты и проч. Их ставка различалась в зависимости от благосостояния того, кто пользовался этими транспортными коммуникациями: с каждого верблюда взималось при переправе 1,5 таньга, с лошади – 1, с осла – 1/4, с коровы – 60 медных пулов, с барана – 10–15 [Васильев, 1894, с. 400; Лессар, 2002, с. 105]. Порой сбор дорожных пошлин (как и многих других налогов) отдавался на откуп – так, например, в 1870-е годы три переправы на р. Амударье были отданы трем бухарским купцам, обязавшимся ежегодно вносить в казну 138 тыс. таньга [Стремоухов, 1875, с. 691]. Естественно, для беков, сборщиков и откупщиков эти пошлины являлись постоянным и значительным источником дохода. В связи с этим для региональных бухарских властей настоящей катастрофой стало проведение Среднеазиатской железной дороги в конце 1880-х годов: поскольку само полотно, мосты и проч. считались российской собственностью (эмир «уступил» их России), возможность взимания платы за переправу исчезла [Зноско-Боровский, 1908, с. 193–194].

Помимо налогов, бухарцы несли еще и ряд повинностей. Ежегодно крестьяне должны были заниматься ремонтом дорог и чисткой арыков, рытьем колодцев. Причем если починкой дорог они занимались вблизи от собственных кишлаков[45], то на чистку ирригационных сооружений, для которой требовалось значительное количество работников, их могли отправлять и в другие местности [Гаевский, 1924, с. 67; Кун, 1880, с. 231; Маев, 1881, с. 169]. Если через селение проезжали эмиры, сановники или иностранные дипломаты, местные жители должны были предоставлять им провиант и фураж, а в необходимых случаях – собственных лошадей и арбы [Стремоухов, 1875, с. 637]. Некоторые беки, не ограничиваясь этими повинностями, также постоянно привлекали определенное количество жителей подчиненных им кишлаков для работы в их собственных владениях [Кун, 1880, с. 231].

Таким образом, при суммировании всех налогов и сборов подданные бухарских эмиров нередко должны были расставаться с 3/4 своего урожая, что, конечно же, не усиливало их любви и верности к эмирам и, напротив, заставляло поддерживать идею вхождения Бухары в состав Российской империи, где, как они могли убедиться на примере населения Туркестанского края, налогов было меньше, и ставки их были более четко фиксированными.

Торговые отношения