Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников XVIII — начала XX в.

По наблюдению священника Будрина, посетившего эмират в 1820 г., бухарские власти лишь собирали торговые пошлины, а самим торговцам никоим образом не покровительствовали и не защищали их интересы [Будрин, 1871, с. 32].

В самом деле, эмиры и высшие сановники уделяли весьма пристальное внимание сбору торговой пошлины — зякета, который, согласно мусульманскому праву, должен был составлять 1/40 от стоимости товаров, предназначенных для продажи. Взимался зякет специальными чиновниками-зякетчи, находившимися в ведении кушбеги, т. е. шел непосредственно в казну эмира, а не на содержание беков и других региональных чиновников. Для взимания зякета купцы перед началом торговли должны были завезти товары на специальные склады при караван-сараях, куда являлись затем эмирские сборщики (иногда — даже сам кушбеши или главный зякетчи лично), оценивали товар и взимали пошлину, после чего разрешалось вести товары на базар. Если товары привозились поздно вечером, то чиновники являлись с утра, а ночью склад охранялся приставами, следившими, чтобы торговцы не попытались укрыть часть товаров для уменьшения суммы зякета [Вамбери, 2003, с. 134; Крестовский, 1887, с. 286].

Позднее власти стали практиковать многократное взимание зякета с иностранных торговцев. Так, путешественники отмечают, что в 1870–1880-е годы существовал ряд специальных постов на р. Амударье, в Ташкургане и в самой Бухаре, на которых взимали зякет с ввозимых в эмират товаров и иного имущества [Le Messurier, 1889, р. 178] (см. также: [Энпе, с. 183]).

Помимо зякета, торговцы были вынуждены тратиться на оплату вышеупомянутого склада для своих товаров при караван-сарае, где они должны были ожидать оценки для оплаты торгового сбора. Характерно, что и эти караван-сараи отдавались на откуп арендаторам, которые могли назначать любую плату за пользование складами [Стремоухов, 1875, с. 663].

Со скота, который бухарцы гнали на продажу в Афганистан и Индию, собирали особый налог — бадж (также сохранившийся еще со времен средневековых тюрко-монгольских государств): он составлял 2–3 таньга с каждого верблюда; 0,5 таньга с лошади; 1/4 — с осла и 10–15 медных пулов с барана. Любопытно, что собирали его в одном только Денаусском бекстве, граничившем с этими странами [Лессар, 2002, с. 104].

Наконец, существовал еще один весьма специфический налог в торговой сфере — аминана, который взимался за пользование торговыми местами на базарах. Он был введен в свое время эмиром Музаффаром специально для войны с «неверными» русскими, однако был сохранен после установления протектората Российской империи над Бухарой. Его ставка различалась в зависимости от товаров: с каждых двух батманов[46] хлопка — 11,5 таньга; с 1 батмана шерсти — 6–7 таньга; с каракуля — 2 % стоимости; с чая, индиго, кисеи — 1/160 стоимости; с верблюда — 2 таньга; с лошади — 1; с осла — 40 медных пулов; с барана — 24 пула [Гаевский, 1924, с. 66; Клемм, 1888, с. 5; Лессар, 2002, с. 103] (см. также: [Семенов, 1929, с. 48–51]).

Еще один торговый сбор взимался через маклеров-посредников, институт которых был весьма распространен в Бухаре. Они участвовали в большинстве сделок и брали установленный процент (1/400 стоимости сделки с продавца и 1/200 — с покупателя). Если один из участников сделки получал большую выгоду от сделки, он должен был вручить маклеру дополнительный подарок [Будрин, 1871, с. 27–28; Крестовский, 1887, с. 309; Носович, 1898, с. 643; Стремоухов, 1875, с. 667]. Обязательным считалось участие таких посредников при продаже лошадей, поскольку цены на них были весьма высокими 150–200 золотых тилля [Mir Izzet Ullah, 1843, р. 331].

По сведениям путешественников, кушбеги фактически держали сбор зякета на откупе, а чиновниками для его сбора назначали своих родственников и других близких. На откупе были даже маклерские сборы [Виткевич, 1983, с. 107; Носович, 1898, с. 643; Петровский, 1873, с. 241]. Естественно, подряжаясь сдавать в казну установленную сумму, откупщики могли взимать с торговцев гораздо больше, чем предусматривалось законом. Неслучайно А. Бернс отмечал, что сами бухарцы, хотя и платили в России пошлину выше, чем в Бухаре, меньше жаловались на российских сборщиков, которые взимали сборы по фиксированным ставкам [Бернс, 1850, с. 576][47].