Государство строгого режима. Внутри китайской цифровой антиутопии

Пять месяцев спустя, 1 марта 2014 года, группа из восьми террористов, одетых в черную одежду и вооруженных длинными ножами, проникла на железнодорожный вокзал на юго-западе Китая и напала на пассажиров, нанося колющие и режущие ранения. Ворвавшаяся на вокзал группа спецназа обнаружила 172 пострадавших, окровавленных и израненных. Около трех десятков пассажиров погибли. Единственный спецназовец в группе из четырех человек, у которого была автоматическая винтовка, застрелил четырех террористов. Один террорист был арестован, а остальные трое задержаны два дня спустя. Власти назвали подозреваемых кровожадными уйгурскими сепаратистами. Государственные СМИ Китая окрестили нападение «китайским 11 сентября».

«По всей стране разгорелось насилие, – писал обозреватель государственного новостного издания „Синьхуа“. – Справедливость должна восторжествовать, а по террористам следует нанести удар железным кулаком».

«Сегодня, – говорила Ребия Кадир, президент Всемирного уйгурского конгресса, мирной организации, выступающей в защиту интересов уйгуров, на следующий день после теракта на площади Тяньаньмэнь, – я больше, чем когда-либо, боюсь за будущее Восточного Туркестана и уйгурского народа».

[ ]

У Майсем и ее друзей была группа в WeChat, куда одна из ее подруг переслала новость о взрыве на площади Тяньаньмэнь. Китайские власти заявили, что в автомобиле смертников были обнаружены пропагандистские террористические материалы, в том числе синий флаг, символизирующий независимость уйгуров. Майсем знала, что отчеты властей, которые читала ее подруга, не всегда соответствовали истине.

«Не могу в это поверить, – писала подруга. – Это явный перебор…»

Майсем сразу же начала переживать за репутацию уйгуров – люди по всему Китаю становились к ним враждебны. Обсудив события дома с друзьями, она почувствовала, как над ее родиной сгущаются тучи.

Люди стали звонить своим семьям за границу и говорить: «Не возвращайтесь сюда».

В первый и единственный раз председатель Си приехал в Синьцзян в апреле 2014 года, когда два уйгурских боевика подорвали железнодорожную станцию в Урумчи, ранив 79 человек и убив одного. При взрыве погибло два террориста-смертника.

Затем, менее чем через месяц после визита Си, более многочисленная группа уйгурских боевиков забросала гранатами и взрывчатыми устройствами овощной рынок в Урумчи. Погибли по меньшей мере 43 человека, включая четырех нападавших, и более 90 были ранены.

Си Цзиньпин провел серию экстренных совещаний со своими высшими руководителями и советниками.

«В последние годы, – заявил он на одном из совещаний, согласно просочившимся в прессу документам, – Синьцзян стремительно развивался, постоянно повышался уровень жизни, но этнический сепаратизм и терроризм оставались на подъеме. Это говорит о том, что экономическое развитие само по себе не всегда приводит к устойчивому порядку и безопасности».

Си пересмотрел государственный взгляд на либерализм, который характеризовал национальную стратегию в течение предыдущих трех десятилетий. Китай больше не открывал свои границы в поисках новых идей. Он опускал занавес и возвращался к более тоталитарным методам.

«Когда США выведут войска из Афганистана, террористические организации, расположенные на границах Афганистана и Пакистана, смогут быстро проникнуть в Центральную Азию, – говорил Си. – Террористы Восточного Туркестана [другое название Синьцзяна], прошедшие реальную военную подготовку в Сирии и Афганистане, смогут в любой момент совершать террористические акты в Синьцзяне».

Си сравнил религиозный экстремизм с наркотиком: «Вы теряете рассудок, сходите с ума и становитесь готовы на все».

Формирование личности Си происходило на фоне развала Советского Союза. Он сделал вывод, что для сохранения Китая необходимо положиться на силовые методы и оружие, а также провести масштабную кампанию против уйгурского и казахского меньшинств. Он призвал использовать новые технологии и велел партийным чиновникам изучить то, как американцы отреагировали на теракты 11 сентября.

«Для нас, коммунистов, народная война – естественное дело, – сказал он, отметив, что граждане Китая должны внедряться во вражеские организации и следить друг за другом. – Мы лучше всех умеем объединяться, чтобы выполнить задачу».

Будущее Синьцзяна было предопределено.

Глава 8 Война Китая с терроризмом

Торжественно отвергнем религию!

Китайский пропагандистский баннер в Кашгаре

Антитеррористическая кампания в Китае началась уже после событий 11 сентября. Тогда во время дипломатического приема посол КНР в США заявил, что его страна встанет «бок о бок с США в войне против терроризма». Китай начал выслеживать лиц, подозреваемых в терроризме в Афганистане, Центральной Азии и на Ближнем Востоке. Однако в 2014 году, в соответствии с указаниями председателя Си, он начал еще активнее раскидывать свою агентурную сеть по всему миру.