Государство строгого режима. Внутри китайской цифровой антиутопии

Я встречался с членами ИДВТ в Турции, откуда они управляли своими военными операциями в Сирии, направленными против правительственных войск диктатора Башара Асада. Через военные каналы в Сирийском Курдистане – регионе, где протекают серьезные конфликты, – я получал информацию, что уйгурские боевики несут тяжелые потери, а многие лидеры джихадистов попали в плен. Предположение, что террористы, закаленные в боях против войск Асада, вернутся в Синьцзян, чтобы создать халифат на западе Китая, выглядело нереалистичным. Но именно этот нарратив устраивал китайское государство, и власти культивировали его.

[ ]

История уйгурских террористов уходит своими корнями в 11 сентября. Жестокие репрессии и паранойя китайских властей способствовали их сплочению и легитимации, а также помогли привлечь в их ряды молодежь, подвергавшуюся гонениям со стороны Коммунистической партии.

В их число входила группа из двадцати двух уйгуров, захваченных в Афганистане и доставленных в тюрьму Гуантанамо на Кубе. Они были членами разрозненных группировок, базировавшихся в лагерях в Афганистане и Пакистане; там они обучались навыку владения оружием, который могли бы применить в борьбе против китайского правительства, если бы им предоставилась такая возможность.

Их задержание в 2002 году произошло под политическим предлогом. Китайские представители в ООН выступили против предложенного Америкой вторжения в Ирак. Адвокаты подозреваемых в терроризме уйгуров полагали, что администрация Джорджа Буша – младшего включила организацию по борьбе за независимость уйгуров, ИДВТ, в список террористических организаций в надежде, что Китай изменит свою позицию. Китай продолжил выступать против войны в Ираке, несмотря на оказанную ему любезность, однако не стал применять свое право вето в ходе голосования в Совете Безопасности ООН.

Заключенные уйгуры заявили, что ничего не слышали об «Аль-Каиде» до тех пор, пока не попали в Гуантанамо[18]. Но с точки зрения Соединенных Штатов они были не протестно настроенными диссидентами, транзитом через Афганистан бежавшими от преследования в Китае, как утверждали они сами, а воинствующими джихадистами, сражающимися против либеральной демократии как таковой. Даже если под либеральной демократией подразумевался китайский режим.

«Я никогда раньше не слышал об ИДВТ, – говорил мне Шон Робертс, эксперт по проблемам уйгуров и профессор международных отношений в Университете Джорджа Вашингтона. – Никто из специалистов о нем не слышал».

Неожиданно США придумали для Китая то, в чем он так нуждался: страшилку об уйгурах-террористах.

Сотрудникам китайской разведки было позволено посетить Гуантанамо и допросить эту группу заключенных уйгуров, что было беспрецедентным актом гостеприимства. Китай стал единственным иностранным государством, представителям которого было разрешено войти в тюремный лагерь и сфотографировать подозреваемых.

Однако уйгуры отказались от сотрудничества и не стали отвечать на вопросы агентов китайской разведки: в конце концов, в Китае их пытали, а их семьи на родине оставались в опасности.

После того как китайские агенты допросили каждого из уйгуров (допросы длились до восьми часов, иногда по три-четыре дня подряд), следователи Пентагона разрешили им сфотографировать подозреваемых. Американские солдаты держали уйгуров в удушающем захвате, пока гости из Китая делали свои снимки. Затем власти США передали китайской разведке засекреченные досье на уйгуров, хотя ранее и обещали сохранить эту информацию в секрете, вне поля зрения китайских спецслужб.

«Я был разочарован в своей стране», – рассказывал мне военный переводчик Рушан Аббас, работавший с подозреваемыми. К октябрю 2002 года следователи Пентагона пришли к выводу, что некоторые из уйгурских заключенных были не террористами-джихадистами, а бойцами-сепаратистами, готовившимися к борьбе за независимость против Китая.

Упс.

«Многие из них были замечательными, дружелюбными людьми. Они явно не были террористами, объявившими вендетту США», – сказал мне Аббас.

Прошел еще месяц, но уйгуров по-прежнему держали в тюрьме. Власти США не знали, что с ними делать. Они находились в незаконном заключении – в статусе «вражеского комбатанта», поспешно выдуманном Министерством обороны США. Их содержание под стражей не имело под собой оснований ни с точки зрения американского законодательства, ни с точки зрения Женевской конвенции. Следовательно, не существовало никакой юридической процедуры, которая определила бы сроки и условия их освобождения.

Правовая неопределенность затягивалась, пока американские дипломаты пытались в кулуарах договориться с другими странами о предоставлении убежища уйгурам. В США им не были рады: члены Конгресса не хотели, чтобы «террористы» из Гуантанамо поселились в их штатах.

К маю 2006 года, когда пятеро из двадцати двух заключенных провели в тюрьме Гуантанамо три года, их переместили в Албанию, единственную страну, согласившуюся их приютить.