Государство в пути. Институциональное строительство Палестины или политическая афера

В данном контексте увязать шариат с правами человека еще как-то возможно. В конце концов, насколько далеко ушли умеренные исламисты (считающие, что мусульманину нельзя брать в жены атеистку, а мусульманке запрещается выходить замуж за христианина или бехаита) от израильского закона, запрещающего брак между представителями иудаизма и других конфессий[117]? Ведь при этом никто не отрицает демократического характера еврейского государства. Особенно принимая во внимание возможность деятельности в этой стране такой «подрывной» организации, как «Шоврим штика»[118].

Но как быть с перспективой политического плюрализма в предполагаемом демократическом исламском государстве? Ведь лозунг, под которым многие исламские движения идут на выборы – «Ислам – это религия и государство». Очевидно, у «исламской демократии» имеются пределы, а реформаторы от ислама с их идеями не без основания вызывали сомнения в истинности дальнейших намерений исламистов и их последующих шагах в случае прихода к власти. Практика показывает, что ими преследуется единственная цель – опираясь на сетевые связи, прийти к власти, уничтожить все те правовые преграды, которые препятствовали достижению заветной цели в естественном амплуа[119].

Принцип «джихада»[120] и отрицание демократических норм в общественно-политической сфере не помешали верховному наставнику «Братьев» Мухаммаду Абу Насеру заявить в 1997 г. о возможности прихода к власти демократическим, парламентским путем. Легальные парламентские возможности (хотя бы в качестве оппозиционной политической партии) планировалось использовать для введения шариатского законодательства, «решительной борьбы с коммунизмом», прекращения египетско-израильского сотрудничества. Вообще, лидеры исламских движений раньше, чем многие арабские руководители, осознали масштаб и глубину грядущих перемен. Все настойчивее становятся требования представителей так называемого политического ислама легализовать и расширить свое участие в политической жизни арабских стран.

Ряд идеологов умеренных исламских движений (египетский шейх Юсеф Кардави, глава тунисской исламистской партии «Ан-Нахда» Рашид Гануши) стремились приспособить ислам к демократии, «демократизировать ислам». Это заставляло их модифицировать оригинальные воззрения исламских идеологов, в основе которых лежит идея создания исламского халифата. В программных заявлениях большинства подобных организаций не идет речь о создании единого исламского государства в обозримой перспективе. Они призывают к созданию «исламского демократического государства» в существующих национальных границах. Выступают за отказ от насилия как средства политической борьбы, осуждают терроризм, поддерживают принцип проведения свободных парламентских выборов, пересматривают идею божественности власти, поддерживая демократические процедуры смены власти, пересматривают роль женщины в обществе, а в ряде случаев выступают в роли активных борцов за права человека.

Все существующие режимы в мусульманских странах подвергаются критике таким политическим идеологом современного суннитского мира, как Калим Сиддики (основатель института «Современной исламской мысли» и Мусульманского парламента в Великобритании). Он также указывает на глубокий кризис их политической самоидентификации. Сиддики верно подчеркивает необходимость создания своей оригинальной политической и социальной культуры и формулирования понятий, адекватных западным понятиям демократии, представительного правительства, многопартийной системы, выборов, плюрализма, социализма, коммунизма, капитализма, равенства, эмансипации женщин и т. д.

Акцентировалось внимание на различии между мусульманским государством, куда относились все страны, населенные мусульманами, и исламским государством, которое управляется в соответствии с исламом. Согласно Сиддики, исламское государство не обязательно должно быть привязано к территории. Оно может иметь сетевую структуру и функционировать внутри неисламского мира параллельно с существующими странами и формироваться главным образом из диаспорных мусульман. «Внетерриториальное исламское государство», по замыслу Сиддики, выступает в качестве юридического лица и является высшим типом агента политического влияния, противостоящего как развитым капиталистическим государствам, так и современным режимам в мусульманских странах, занимающим, по его мнению, прозападную антиисламскую позицию. Авангардом и основой новой политической элиты уммы Сиддики называет проживающих на Западе мусульман-эмигрантов. Они смогут сцементировать собой фундамент будущей цивилизации[121].