Государыня

Окинув взглядом накрытый стол, архиепископ догадался о благостном состоянии государя, и у него погасло желание огорчать его теми напастями, кои ждали короля на сейме. Однако Радзивилл вспомнил угрозу принца Сигизмунда, собрался с духом и высказал Александру всё без обиняков:

   — Властвовали мы исправно. Соседи не докучают нам, и в державе всё спокойно. Речь пойдёт о тебе. Ты грешен, сын мой, ты вступил на стезю еретиков, потому тебя ждут суровые испытания на сейме, который откроется через два дня. Там ты будешь держать ответ в поколебании католической веры.

   — Остановись, святой отец! — Протестуя, Александр вскинул руки, словно защищаясь от злой силы. — Мне достаточно того, что ты сказал. Но, прежде чем бросить тебе упрёк во многих грехах, дай мне ответ: по какому праву вы открываете сейм и раду? Кто дерзнул обойти меня?

   — Созвали мы их по случаю твоего исчезновения. Прошёл месяц, как ты пропал из Кракова. Мы же в равной мере с тобой отвечаем за мир и покой в державе. А право у нас одно: защита Римской церкви от попрания.

   — Никто не попирает нашу церковь и веру. Это ваши досужие выдумки, святой отец, это рьяность и фанатизм Сигизмунда. Ты хорошо знаешь его отношение ко мне, почему же не защищаешь короля от нападок, несправедливых к тому же?

   — Не будем препираться, сын мой. На сейме огласят все обстоятельства, побудившие собрать депутатов. Многое тебе ляжет в вину. Даже ваши отношения с братом откроются и будут осуждены.

   — Помолчи, святой отец. На Руси ты сам впал в ересь. Господь запрещает притеснять иноверцев, а ты… Что ты на это скажешь?

Ссора короля и архиепископа разгоралась, упрёки сыпались с той и другой стороны. Неизвестно, сколько бы времени они поедали друг друга, если бы в покой неожиданно и смело не вошла Кристина.

   — Добрый вечер, святой отец. Благослови свою дочь.

Подойдя к Радзивиллу, Кристина опустилась на колени. Архиепископ обомлел. Ничего подобного он прежде не видел. Пред ним стоял на коленях ангел во плоти. На него с мольбой смотрели огромные бирюзовые глаза, на устах затаилась улыбка, над пышными золотистыми волосами его преосвященство узрел нимб. Ему захотелось прикоснуться к Кристине, убедиться, что это не бесплотный ангел, а прекрасная дева во плоти. И он дерзнул, склонился к Кристине и помог ей встать, взяв за талию. Радзивилл ощутил, как в нём вспыхнул некий огонь. Почувствовав, что она земная, он загорелся жаждой овладеть ею и молиться на неё. Он готов был отказаться от святительских одежд и сана, только бы всю оставшуюся жизнь любить это земное чудо, возникшее перед ним. Очарованный Кристиной, архиепископ забыл всё на свете и как будто онемел, словно вновь родился Николаем Радзивиллом, чувствительным к женской красоте.

Его пробудил к действительности голос Александра:

   — Кристина, свет мой, зачем ты нарушила нашу беседу?

   — Я ухожу, мой государь. И прости за дерзкое вторжение. Да царит между вами мир.

Так и случилось. Ни у архиепископа, ни у короля уже не было желания ссориться. Подспудно Радзивилл дал себе слово лишь тайно пылать любовью к этому ангелу.

Поклонившись архиепископу, Кристина ушла так же, как появилась: величественно, легко и бесшумно скрылась за дверью. Радзивилл ещё постоял в оцепенении, потом подошёл к столу, наполнил кубок вином и выпил одним духом. Посмотрев на Александра, он молча вышел из покоя. Король пожал плечами, недоумевая, прошёлся трижды из угла в угол и, задумчивый, отправился в покой Кристины. Он обнял её, поцеловал и упрекнул:

   — Зачем ты смутила душевный покой моего духовного отца?

   — Не печалься, мой государь, это ему во благо, — ответила с улыбкой Кристина. — А я поделюсь с тобой радостью.

   — Говори же, мой свет, не томи. Я чувствую, ты хочешь сказать нечто важное. Я слушаю тебя…

   — Очень, очень важное. Но время уже позднее, и нам пора лечь в постель. Я прошепчу тебе на ушко то, что порадует тебя.

Кристина помогла королю раздеться, сама скинула свои одежды, и они скрылись под одеялом.

   — Теперь ты скажешь?

   — Да, мой государь, да, и, надеюсь, ты возрадуешься.

   — Твоя радость — моя радость, — отозвался Александр.

Она же, как обещала, прошептала ему на ухо:

   — Мой дорогой государь, я понесла от тебя. Это случилось в первые же дни нашей любви.

Король встал на колени, воздел руки и страстно воскликнул:

   — Господи милосердный, ты внял моему молению, ты спас меня от бесчестья!

Кристина тоже встала на колени и вместе с королём молилась Деве Марии. Потом они легли, возбуждённые, пылающие огнём страсти, наконец, сморённые усталостью, уснули.

Наступила полночь. Во дворце царила тишина. Ни шорохов, ни шагов — всюду безмолвие. И нигде не стояли стражи, они куда-то исчезли. Но вот в покои короля вошли две тени и скрылись в спальне Кристины, где ныне спал и счастливый король. Одна из теней вышла обратно в Голубую залу, подошла к столу, взяла кубок, высыпала в него из перстня щепотку порошка, наполнила кубок вином и понесла его в спальню Кристины: одна, что несла кубок, опустилась на колени возле спящего короля, другая затаилась близ Кристины. Долго не было ни шороха, ни движения.