Государыня

   — Моя государыня, напрасно вы заступаетесь за князя. И вид его убеждает меня, что он заслужил своё наказание. Однако я не буду возражать, если вы возьмётесь защищать князя на суде, хотя это и не делает вам чести.

Александр вновь наполнил кубок и с лёгкостью осушил его.

Елена поняла, что хрупкое согласие между нею и супругом вновь нарушилось, лопнули слабые узы зарождающихся добрых чувств, порвались надежды на терпимую супружескую жизнь. И тому виною не был Илья. Всё порушилось вторжением в их мир Товтовила и опять‑таки тех, кто стоял за ним в Вильно. Теперь ей будет стоить многих усилий, чтобы хоть как‑то обрести видимость хороших отношений. Елене было обидно за Александра. Позади уже половина пути по землям державы, а великий князь ни в чём и нигде не проявил себя как государь, как рачительный властитель своих подданных. Он не требовал даже простого уважения к себе со стороны наместников, державцев [25], тиунов [26], которые иной раз встречались на пути его следования. Чтобы сбросить накопившуюся досаду, Елена сухо сказала:

   — Мой государь, я покидаю этот дом, иду в храм помолиться за спасение россиянина. — Она позвала Илью: — Князь Ромодановский, иди за мной.

   — Я не возражаю, государыня, помолитесь, а мы тут пока отдохнём, — равнодушно ответил Александр.

   — И вот ещё что, — уже в дверях произнесла Елена, — я не нуждаюсь больше в службе пана Сапеги. Распорядись им, государь, как тебе угодно.

С этими словами Елена покинула палаты Товтовила.

   — Господи, как мне всё это надоело, — с досадой сказал вслед ей Александр и потянулся к кубку.

Появившись за воротами дома наместника, Елена, Илья и все ратники словно очутились в объятиях тысячной толпы горожан. Сотни молодых могилёвцев кричали: «Слава государыне! Слава!» Священнослужители шли впереди и открывали ей путь к храму. С каждым шагом Елены, казалось, звоны над городом усиливались, будто колокола становились мощнее и их прибывало. Истинно на всех православных христиан в сей час сошёл дух благодати. Елене хотелось верить, что и дальше — в Мстиславле, Смоленске, Витебске, Полоцке — её ждут такие же многотысячные встречи с россиянами. «Господи, помоги мне согреться их теплом, помоги вдохнуть в них веру в единение с Русью, с потерянной отчиной», — молилась Елена, входя в храм Богоматери.

Глава двадцать третья. ТРУДНЫЕ ГОДЫ

Поездка Елены и Александра по державе углубила вражду государыни с придворными вельможами, с панами рады, с епископом Войтехом. Даже великий князь Александр после посещения Могилёва понял тайный смысл поездки Елены по южным и восточным городам великого княжества. Он невольно воспылал к своей супруге сильной неприязнью и часто возмущался, как это Елена смела призывать россиян отходить от Литовского княжества, которое стало для них истинной отчизной: ведь шло второе столетие его царствования в нынешних рубежах и уже сменилось несколько поколений, не имевших и представления о Русском государстве.

Александр долго не мог прийти в себя от посещения Мстиславля и особенно Смоленска. Поначалу в древнем Смоленске всё шло, как и в Могилёве и Мстиславле. Горожане усердно чествовали великую княгиню, а не его, великого князя Литвы. Самолюбие Александра было уязвлено безмерно. Ещё задолго до подъезда к городу дорогу заполонили селяне окрестных деревень. Подобного Александр ещё не видел. При въезде в город нельзя было ни пройти, ни проехать. Горожане сидели на заборах, на крышах домов. Как и в Могилёве, не переставая трезвонили колокола. Священники устроили крестный ход и, как только тапкана въехала в город, её встретили с чудотворными иконами и хоругвями. Крестный ход сопровождал Елену до главной площади города. Над площадью неумолкаемо возносились здравицы великой княгине, женщины подносили к тапкане детей для благословения. У Александра иссякло терпение. Он спрятался в своём экипаже и не выглядывал из него. Наконец поезд добрался до палат смоленского воеводы Адама Хотетовича. Он прежде всего подошёл к карете великого князя.

   — Ваше величество, Смоленск от души приветствует своего государя, — с жаром произнёс воевода Адам.

   — Спасибо за тёплый приём, только это не в мою честь гудят колокола, а в честь россиянки Елены, — съязвил Александр.

В тот же вечер, за трапезой у воеводы Хотетовича, Александр сказал Елене:

   — Я устал от поездки. Дальше ты поедешь одна, а у меня прямой путь в Вильно.

Елена не хотела окончательно испортить отношения с Александром.

   — Мой государь, не сердись на меня и на русский народ. В кои‑то веки горожане и селяне этих земель увидели русскую княгиню. Честь тебе за то, что позволил мне посетить Смоленск. Прости меня и смолян со мною.

Великий князь не молвил ни слова, но за трапезой пил много хмельного. Адам Хотетович, как умел, отвлекал его от лишних чар, но ему это не удалось: великого князя, беспомощного, увели спать. Утром Елена уговорила‑таки Александра осмотреть древний Смоленск. Она сыграла на его самолюбии: