Государыня

И был в свите Елены человек, который размышлял примерно о том же, но смысл тайных дум таился у него в другом. Трудно сказать, как этот человек попал в окружение Елены, но позже выяснилось, что за него порадели многие именитые вельможи и епископ Войтех. Он был родственником митрополита Иосифа Болгариновича, а тот в эту пору был в чести у виленской церкви. Имея такого благодетеля, Ивану Сапеге, в своё время мелкому шляхтичу, оказалось легко попасть в число придворных великих князей. Какое‑то время он был писцом при ключнике у великого князя Казимира, потом стал постельничим у Александра. Когда великий князь женился на княжне Елене да выпроводили из Вильно всех московитов, кои стояли при ней, по настоянию епископа Войтеха и канцлера Монивида Иван Сапега очутился при великой княгине Елене и получил титул её канцлера.

За что же любили вельможные паны этого мелкого шляхтича? Наверное, прежде всего за то, что он был великим угодником. Он мог угодить каждому, кто хотя бы на вершок поднимался над ним, даже если это был паненок из окружения Александра, Монивида или панов рады. Может быть, и остался бы Иван Сапега приятным угодником, если бы эту слабость его не извратили те, кто добивался от него более весомой службы, нежели простая угодливость. Кому‑то было нужно, чтобы льстивый придворный добывал для них тайные сведения из дворцовой жизни. Первым этого потребовал от Сапеги граф Монивид, тем более что у него были основания требовать подобное, ибо граф считал, что Иван лишь ему обязан своим положением при дворе.

Однако и епископ Адальберт Войтех сумел овладеть душой Ивана Сапеги. Он заставил его служить себе преданнее, чем кому‑либо другому. Было время — до 1492 года, — когда Иван Сапега держался православной веры. В детстве его крестили в русском храме Смоленска. Но в том 1492 году епископ Войтех отправился в Рим, где должен был принять участие в выборах нового папы римского, и он взял Сапегу в число своих сопровождающих. В Риме Войтех привёл Ивана на торжества по случаю избрания папы римского Александра VI. Угодник был в восторге от того, что увидел на холме Латеран и, чтобы угодить епископу Войтеху, вознёс свою просьбу:

   — Святой отец, я жажду быть католиком. Я вижу, что только свет католичества изливает истинную Христову веру. Посвяти своего раба в римский закон, и я буду счастлив.

   — Сын мой, я ждал от тебя подвига, и здесь, в Риме, у подножия святого престола на холме Латеран, мы приведём тебя в прекрасные чертоги католичества. Аминь! — горячо произнёс епископ Войтех, радуясь в душе ещё одной маленькой победе над схизматиками: именно так и замышлял Войтех, когда брал Ивана Сапегу в свою свиту.

С того часа, когда Сапега принял латинство, он стал не только угодником епископа, но и преданным его слугой. Однако, став отметником [23], Иван держал измену православию в тайне. Кроме епископа и его близких, мало кто знал, что Сапега перекрещенец–отметник. Служа у княгини Елены, Иван Сапега был во всём предельно осторожен и в течение года не вызвал у неё никаких подозрений в неблаговидных поступках. Он умел держать себя в руках так, что Елена никогда не сомневалась в его искренней и чистой службе. Постоянно озабоченный вид, торопливые улыбки направо и налево, быстрый шаг делали Сапегу самым занятым человеком в окружении Елены. Придворные над ним посмеивались, порой считали за шута и, наконец, привыкли к его суетливости. Даже в поездке по державе он не терял своего серьёзного вида, оставаясь вроде бы самым загруженным человеком в свите Елены. Иван Сапега был не просто суетливым, но и изворотливым.

И всё-таки у великой княгини зародилось подозрение, что под маской угодника Сапега скрывает отнюдь не безобидную личину. Мучаясь от неизвестности, почему каждый день, каждая верста её пути становятся кому‑то ведомы в Вильно и ей чинятся препоны, она всё больше склонялась к мысли о том, что в её свите есть человек, который следит за каждым её шагом, ловит на лету каждое её слово и каким‑то образом доносит это до тех, кому необходимо знать её действия в поездке по державе. Ведь именно Сапега отправлял гонцов по намеченному пути, а они пропадали непонятно где. Он и отбирал этих гонцов среди воинов–литовцев из сотни Александра. Елена была близка к тому, чтобы открыть подноготную деятельности Сапеги, но её сдерживало природное благородство не возносить на человека напраслину без убедительных на то причин. Лишь поэтому Сапега и действовал пока безнаказанно. Всякий раз, когда нужно было послать гонца к служилым людям в намеченные на пути движения города, он отбирал воинов, преданных великому князю и ему лично. Напутствовал он их просто:

   — Твой путь в Вильно, и никуда больше. Явись к епископу Войтеху и скажи, что великий князь через неделю проследует в Могилёв. Оттуда пойдёт на Мстиславль.

   — Так и передам, вельможный пан, — отвечал воин.

   — Ты должен скакать день и ночь. Упаси Боже задержаться в пути, свернуть в сторону. И бойся сделать не так, как велено: руки мои длинные, всюду достану.